За и против. суд над кпсс на улице и в зале

Наши корреспонденты побеседовали со сторонниками и противниками ЦК КПСС и КП РСФСР, собравшимися на улице и в зале Конституционного Суда, где проходят сейчас его заседания.

НА УЛИЦЕ

В. Соломатин, 48 лет:

Нужен не Конституционный, а самый настоящий суд над всеми "коммуняками" и иже с ними. Ведь дай им время оправиться - и они покажут нам такой оскал... страшно станет. Только теперь они придут под новыми именами и с новыми лозунгами.

Пожилой мужчина (представиться отказался):

Надеюсь, что суд примет единственно правильное решение: партия должна существовать, она имеет на это право. Я был в прошлом членом КПСС, и если бы партия возобновила свою деятельность и предложила бы конкретный выход из той кризисной ситуации, в которой мы оказались, то многие бы вступили в нее. Беда в одном - партия на сегодняшний день не имеет настоящего лидера.

Г. Чеканов, студент:

Мне странно и даже смешно видеть на экране людей в черных мантиях и судейских шапочках с кисточками. Все это напоминает сейчас какое-то театральное действо. Когда указы издавались, они действительно были необходимы, чтобы нейтрализовать боевой дух "авангарда" партии. Но срок действия указов должен был быть ограничен четкой датой. Какую опасность представляет партия сегодня? Ведь это просто сборище зашоренных, несчастных старых людей, хотя ими и могут управлять всякие бабурины или другие, более "юные" вожаки. Молодежь к ним не пойдет.

Г. Комаровская, работник коммерческих структур:

Если бы это был настоящий суд над партией, то это имело бы смысл. Я считаю, что указ Президента был правильным и отменять его безнравственно по отношению ко всем, кто пострадал когда-либо от коммунистов. Если партия возобновит свое существование, это станет новым несчастьем для России. Тем более, если ее лидером станет военный наподобие Б. Громова или командующего 14-й армией А. Лебедя.

Пенсионер с орденскими планками на груди:

Не КПСС надо судить, а предателя Горбачева!

Вот что сказали две женщины, спорившие друг с другом:

Я, как и многие, хочу только одного - порядка в стране. Когда у власти стояла партия, все было в порядке.

Коммунисты хозяевами над нами были почти восемьдесят лет, а до чего мы дожили...

В ЗАЛЕ

МНЕНИЯ ТОВАРИЩЕЙ

В. ИВАШКО, пенсионер (только что прошедший в подполье XXIX съезд КПСС исключил его и М. Горбачева из рядов КПСС):

Наверное, кто-то хочет устроить суд над партией. Но в каком государстве мы и наши дети хотим жить? Если в демократическом и правовом, то торжествовать должны право и закон.

Что касается исключения из КПСС, в правовом государстве может собраться любая группа людей и объявить себя кем хочешь - хоть Наполеоном, хоть Юлием Цезарем. Никакого XXIX съезда не было. Вот и все!

Е. ЛИГАЧЕВ, пенсионер:

Конституционный Суд считает, что он должен рассмотреть правовой вопрос, юридический. И суд будет делать все, чтобы не превратить процесс в политический. Но, вообще говоря, очень трудно отделить его правовую сторону от политической. Но - посмотрим. Что касается исключения Горбачева на XXIX съезде, то я не знаю, что это за съезд и не признаю его. Горбачев фактически сам решил этот вопрос, когда покинул партию в самом критическом ее положении. Я не могу его понять ни с человеческой, ни с политической точки зрения.

Ю. СЛОБОДКИН, депутат России:

Запрет КПСС - это одна из величайших глупостей, которые допускают люди, пришедшие к власти. Меня удивляет, насколько неистребима унтерпришибеевская нетерпимость к инакомыслию. Наши политики никак не могут преодолеть эту болезнь.

Если следовать логике наших оппонентов, то у Верховного суда США тоже была необходимость проверить конституционность, например, демократической партии США, когда президент Трумэн отдал приказ о ядерной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки. Уже признано, что это был эксперимент над живыми людьми. Никакой военной необходимости не было. Но в Америке никто такой вопрос не ставит.

ПРОТИВОПОЛОЖНАЯ СТОРОНА

Г. БУРБУЛИС, госсекретарь Российской Федерации:

Фактически идет необходимая процедура уяснения глобальной проблемы истории России и роли в ней коммунистического режима и политических структур, которые его воплощали. Вместе с тем очень надеемся, что из той пристрастной невнятицы, которая сейчас предлагается в качестве аргументов как политического, так и юридического характера, Конституционный Суд сможет вычленить действительный предмет разбирательства. Вынесет решение, достойное как этого высшего органа, так и наших российских реформ и их перспектив.

С. ШАХРАЙ, депутат России, представитель Президента на суде:

Вообще немного грустно от того, что зал заседаний Конституционного Суда некоторые депутаты превращают в арену сведения групповых, фракционных и политических счетов. В этом зале одна группа депутатов отстаивает якобы неконституционность указов, то есть решает свои политические проблемы. Другая группа депутатов отстаивает неконституционность КПСС - тоже свои политические цели. Но ни одна из трех законных ветвей власти не заявила о том, что их прерогатива нарушена. От этого грустно.

Здесь нет суда над КПСС. Надеюсь, что не будет и суда над Президентом.

А вот какие чувства испытывает адвокат А. МАКАРОВ, известный своим участием в "чурбановском" процессе:

Откровенно говоря, я глубоко убежден, что и в том, и в другом процессе я защищаю право. Но самое сильное чувство, которое я испытываю сию минуту, слушая оппонентов, можно передать словами одной известной личности: "Они ничего не поняли, ничему не научились".

Г. СТАРОВОЙТОВА, депутат России:

С одной стороны, у меня праздничное настроение - мы дождались исторического суда. С другой стороны, я тревожусь за его исход и последствия. Я опасаюсь, чтобы стороны не сузили рассмотрение, не затронув вопросов о преступной политической практике КПСС. Я имею в виду разжигание национальной розни между народами наших республик внутри СССР. Я имею в виду благословения, которые давали верхи партии на ввод войск в Венгрию и ЧССР, на введение военного положения в Польше, на начало афганской авантюры. Свидетели всех этих акций живы. Почему бы не пригласить в суд г-на Дубчека, г-на Ярузельского, г-на Наджибуллу, наших коллег из Венгрии, Прибалтики и Закавказья?

Российский депутат О. РУМЯНЦЕВ:

Я испытываю чувство глубокого сопереживания старшему поколению, глядя на представителей противоположной стороны. Как можно думать о своей партии, как о вечной, если в ее рядах практически нет молодежи? Я смотрю с безусловным уважением на ветеранов, но если коммунистическая или социалистическая идея может жить в России, то носителем ее должна быть прежде всего молодежь, которая в свою очередь решительно отмежуется от антиконституционной природы КПСС.

И в заключение -мнение Председателя Конституционного Суда В. ЗОРЬКИНА:

Страсти не должны накаляться. И в каких бы частях зала ни сидели стороны, после заседания надо цивилизованно сесть за общий стол и вместе выпить по чашке чая. Понимаете, для того чтобы в будущем мы вместе жили на том куске Земли, который называется "Россия", а не уничтожали друг друга, как белые и красные, я думаю, следует воспользоваться моим рецептом.

КПСС никогда не была просто партией, как все прочие. Она и не стремилась к этому. Она стремилась не к участию в осуществлении государственной власти, а к ее захвату. Она добилась не просто контроля над государством; во всех отношениях, кроме названия, она была государством.

Маргарет Тэтчер.

Из заявления от 06.07.92 по поводу слушания в Конституционном суде дела о КПСС

Мы говорим "партия", подразумеваем - "государство".

В. Селюнин

Крах коммунистической партии, сумевшей, казалось, заполнить собой все поры общества, подчинить себе все государственные структуры, изгнать и подавить всякое инакомыслие, был как гром среди ясного неба, хотя симптомы самораспада обнаруживались давно, и тем не менее опирающаяся на почти двадцатимиллионную армию своих членов компартия казалась несокрушимым монолитом. Страшно было даже подумать о том, что его можно поколебать и разрушить. Со времен Сталина казалось (да так оно и было на самом деле), что компартия может делать со страной все, что придет в голову ее выжившим из ума престарелым руководителям. И вдруг на наших глазах все это стало рушиться как замок, построенный из песка.

Это был один из самых грандиозных социальных катаклизмов, сравнимый по масштабам и последствиям лишь с распадом Древнего Рима. Но там агония длилась более столетия и под напором внешних сил, а здесь все произошло мгновенно и вследствие внутренней реакции самораспада.

Когда пыль осела и первое потрясение прошло, на смену ему пришло чувство удивления тому, что из всей многомиллионной армии коммунистов не нашлось ни одного, кто поднял бы голос в защиту коммунистических идеалов и марксистско-ленинской идеологии. Вероятно, потому, что идеалов уже не было и король, сам не подозревая об этом, давно был голым.

И тем не менее многое в этой истории до сих пор остается непонятным и носит мистический характер: как быстро и, главное, бескровно рухнуло столь тщательно, семьдесят пять лет возводимое здание власти! А ведь коммунисты сумели создать самую уникальную в истории человечества систему власти, в которой невозможно было определить, кто угнетатели, а кто угнетенные. Все в этой системе власти выступали попеременно и в том, и в другом облике. Швейцар, шофер такси, водопроводчик, паспортистка и любой другой самый мелкий чиновник или рабочий имели свою долю социальной власти, выражавшуюся в возможности безнаказанно унизить любого человека, хотя бы на минуту оказавшегося в какой-то зависимости от него. Равенство в бесправии на повседневном житейском уровне поддерживало иллюзию всеобщего равенства, о котором денно и нощно твердила коммунистическая пропаганда на всех уровнях. Неочевидность власти, неясность, кто конкретно принимает то или иное решение, - лишь следствие сознательного стремления партноменклатуры (вплоть до высших звеньев) избежать бремени ответственности - стремления, истоки которого в подсознательном ощущении незаконности и даже преступности своей власти. Отсюда рождение известных формул при принятии решений: имеется мнение, существует указание и т. п. - без расшифровки, чье мнение, откуда указание.

Партийная номенклатура (включая Ленина и даже Сталина) всегда боялась ответственности за содеянное. Поэтому, когда за провалом коммунистического путча в августе 1991 года последовал запрет на деятельность КПСС, естественно возник вопрос о расследовании и обнародовании всех преступлений коммунистической партии против своего народа.

Мысль о судебном преследовании коммунистической партии, узурпировавшей власть, поправшей все законы человеческие и божеские, принесшей неслыханные страдания народу, заплатившему десятки миллионов жертв во имя построения "светлого" будущего, - такая мысль казалась совершенно естественной. Тем более что уже есть исторический прецедент международного Нюрнбергского трибунала, объявившего преступной гитлеровскую партию и поставившего нацистов вне закона. Этого как раз и боялась та партийная элита, у которой руки были по локоть в крови, а нарушения законов вообще в расчет не принимались.

К тому же были и более свежие примеры привлечения к суду руководителей "братских" компартий в Германии, Болгарии, Чехии, Румынии.

Некоторые из лиц, причастных к организации путча, так перепугались, что лишили себя жизни после его провала, и, по иронии судьбы, напрасно. Потому что в новой России никто и не помышлял о том, что КПСС следует судить и объявить преступной организацией. Новое руководство России было слишком связано с нею - можно сказать, вышло из недр компартии.

Когда прошел первый испуг и номенклатурная рать увидела, что ничто ей не угрожает, она стала смелеть день ото дня. Сначала бывшие функционеры довольствовались тем, что снова получили должности в разных присутственных местах, а потом, почувствовав свою силу и поддержку со стороны большей части депутатов Верховного Совета, перешли в наступление. Первым пробным шаром было обращение ряда депутатов-коммунистов в Конституционный суд с требованием признать незаконными, неконституционными указы Ельцина о запрете деятельности КПСС и Коммунистической партии (КП) РСФСР, а также об имуществе названных организаций.

Так, 7 июля 1992 года начался этот судебный фарс, условно обозначаемый мною как суд над КПСС, хотя настоящего суда, собственно говоря, и не было.

Давайте вспомним, как все происходило.

Действующие лица

и исполнители:

члены Конституционного суда во главе со своим председателем В. Д. Зорькиным. Все без исключения бывшие коммунисты. Некоторые из них (подобно судье-докладчику В.О. Лучину) с первого дня процесса не скрывают своих партийных пристрастий, а председатель суда - своего желания активно вмешиваться в политические процессы, что в последующем и привело к дискредитации Конституционного суда и его роли в системе властных органов государства.

Ходатайствующая сторона:

группа народных депутатов России в составе тридцати семи человек, среди которых нынешний председатель Государственной думы И.П. Рыбкин, летчик-космонавт В.И. Севастьянов, лидер Аграрной партии М.Н. Лапшин и другие (в основном товарищи с солидным номенклатурным прошлым), подавшие 27 декабря 1991 года ходатайство о незаконности и проверке конституционности указов Президента России: от 23 августа 1991 года "О приостановлении деятельности Коммунистической партии"; от 25 августа 1991 года "Об имуществе КПСС и КП РСФСР" и от 6 ноября 1991 года "О деятельности КПСС и КП РСФСР".

В качестве представителей стороны, обратившейся в

суд, были привлечены бывшие секретари КПСС и КП РСФСР Ивашко, Купцов, Мельников, Калашников, Зюганов, а также профессора-юристы, пожелавшие защищать позиции Коммунистической партии.

Был уведомлен о явке в качестве официального представителя КПСС ее последний Генеральный секретарь М. С. Горбачев, который от участия в процессе в этом качестве отказался.

Позднее, в сентябре 1992 года, Конституционный суд пытался вызвать Горбачева в качестве свидетеля и даже оштрафовал его за неявку. Как известно, Горбачев в суд так и не явился, последовательно соблюдая заложенную Лениным традицию отказа от явки в суд руководителей компартии, которая с самого начала своей деятельности поставила себя выше суда и закона.

Сторона, издавшая акты, конституционность которых оспаривается

(так официально в документах Конституционного суда именовались представители Президента России): Бурбулис, Шахрай, Федотов, а также народные депутаты России Котенков, Румянцев, Безруков, подавшие встречное ходатайство по вопросу о признании неконституционными КПСС и КП РСФСР.

Первое заседание суда состоялось 7 июля 1992 года, постановление Конституционного суда по этому делу было вынесено 30 ноября 1992 года. По сути дела все заседания суда были посвящены обсуждению конституционности (а следовательно, законности) двух санкций, содержащихся в этих указах: 1) деятельность КПСС и КП РСФСР прекратить, а организационные структуры распустить; 2) имущество, находившееся в распоряжении или пользовании партийных органов и организаций, объявить собственностью государства.

Доказывая противозаконность и неконституционность этих санкций, представители компартии и приглашенные ими юридические эксперты ссылались в основном на то, что этими указами нарушены права граждан на объединение в общественные (в том числе политические) организации, а также конституционные нормы о собственности общественных организаций. Компартия, утверждали они, - это обычная общественная организация, такая же, как общество охотников или слепых, а Президент по действовавшей в тот момент Конституции не имел права прекращать деятельность общественной организации, даже если она нарушает закон. Сделать это может только суд. Один из представителей компартии, бывший народный депутат России В.И. Зоркальцев, договорился даже до того, что КП РСФСР задолго до издания президентских указов была по существу оппозиционной партией и никакого влияния на органы государственной власти оказывать не могла, так как "не входила ни в какие управленческие структуры". И это говорили, не моргнув глазом, представители той партии, которая поставила себя выше законов (вспомним многократные высказывания Ленина о власти пролетариата, не стесненной никакими законами), выше государства, выше религии и нравственности и которая десятилетиями бесконтрольно и безнаказанно распоряжалась судьбами сотен миллионов людей и всем достоянием страны.

Особенно смехотворными кажутся эти потуги приравнять компартию к обществу охотников или слепых, если вспомнить, что до брежневской Конституции СССР 1977 года положение КПСС (а до этого РКП(б), ВКП(б)) вообще никак, ни в каких законодательных актах закреплено не было. Компартия никогда не регистрировалась как общественно-политическая организация, т.е., если встать на чисто формально-юридические позиции, на которых была построена вся аргументация коммунистов, то коммунистическая партия в нашей стране вообще не существовала, а Ленин и Сталин, ЧК и КГБ, террор и репрессии - все это видимость, обман зрения, ничего этого с формально-юридической точки зрения вообще не было.

Но, утверждали далее в суде представители компартии, после того как была учреждена шестая статья Конституции, где КПСС именуется "руководящей и направляющей силой советского общества, ядром политической системы для всех государственных и общественных организаций, определяющим линию внутренней и внешней политики",- после этого любая деятельность компартии носила конституционный характер.

Попробуйте найти какой-либо вид деятельности, который не укладывался бы в формулу о руководящей и направляющей роли компартии в обществе. Поэтому, если и были в деятельности КПСС какие-то злоупотребления, то они должны быть адресованы не партии, а конкретным лицам из ее руководства. Однако расплывчатость и всеохватность формулировок шестой статьи Конституции, дополненных затем положениями воинских уставов, инструкций и положений МВД и КГБ, в соответствии с которыми они должны сообразовывать свою деятельность с партийными директивами и указаниями партийных органов, - лучший аргумент в пользу законности указов Президента. Ведь эти указы были направлены на прекращение деятельности не общественно-политической организации, каковой КПСС никогда не была, а псевдопартии, создавшей организационные структуры удержания власти и подчинения себе всех других государственных и общественных институтов в стране.

Система партийных органов - комитетов КПСС - была типичной не для политической партии, а для государственной структуры: она точно воспроизводила административно-территориальное деление СССР, но являлась более разветвленной, так как партийные организации были созданы буквально во всех низовых производственных и территориальных ячейках общества: на предприятиях, в учреждениях, вузах, школах, жилконторах и т. д.

Более того, компартия подгоняла административно-территориальную структуру страны под себя, для своих нужд. Известно, например, что районирование крупных городов и областей производилось в первую очередь по числу членов партии, обслуживаемых соответствующим райкомом. Увеличивалось количество коммунистов - соответственно принимались решения об образовании новых районов. Именно таким путем в Ленинграде к моменту крушения коммунистического режима было создано 24 района с населением от 80 до 550 тысяч человек, но с примерно равным числом членов КПСС в каждом районе. И так было повсюду. Структуры государства сохранялись лишь как внешний каркас, обрамляющий соответствующие структуры компартии. Сама структура партийных органов: промышленные отделы, сельхозотделы, отделы культуры, военные отделы, отделы административных органов и т. п. - была приспособлена для нужд государственного управления, а не общественно-политической деятельности. Этому же служил и партийно-номенклатурный порядок подбора и назначения кадров в структурах государственной власти на всех уровнях. Даже после отмены шестой статьи Конституции Политбюро и Секретариат ЦК КПСС продолжали осуществлять назначения должностных лиц в Министерстве обороны, Министерстве внутренних дел и на дипломатическую работу. Естественно, что должностные лица госаппарата, прошедшие такой порядок назначения на должность, должны были верой и правдой служить КПСС и нести ответственность перед соответствующими партийными структурами.

Аналогично обстояло дело и с партийными директивами. Они не носили, как это свойственно деятельности обычных политических партий, рекомендательного характера и были обращены не только к членам партии, но и к конкретным государственным органам. Почитайте любое постановление Пленума ЦК или съезда КПСС. Они наполнены конкретными указаниями и предписаниями в адрес Совета Министров, министерств и ведомств, исполкомов и других государственных органов. Директивы партийных инстанций по любому вопросу имели безусловный приоритет над законами и решениями всех других органов власти, даже если они были сформированы самой КПСС. Достаточно вспомнить историю с передачей Крыма Украине и южно-уральских и южно-сибирских губерний России Казахстану по соответствующим решениям Политбюро, чтобы в этом не оставалось никаких сомнений.

Я уже не говорю о том, что из-под прямого действия уголовного законодательства была выведена многомиллионная армия коммунистов, так как для их привлечения к уголовной ответственности, даже за бытовое преступление, требовалось сначала решение соответствующего партийного органа об исключении из рядов КПСС. Если партийный комитет такого согласия не давал, уголовное дело против коммуниста подлежало прекращению. Это ли не лучшее доказательство того", кто был носителем реальной государственной власти в стране. Поэтому КПСС просто невозможно рассматривать как политическую партию - она сама возвела свою идеологию в ранг государственной религии, а отступление от ее догматов наказывалось с такой жестокостью, которая и не снилась средневековым инквизиторам.

Немалое место в выступлениях и аргументации представителей компартии в Конституционном суде уделялось тезису о том, что партия в целом и ее рядовые члены не могут и не должны нести ответственности за действия ее отдельных руководителей или органов. Напомню, что этот аргумент постоянно использовали адвокаты нацистских бонз во время Нюрнбергского процесса, но это не помешало Международному трибуналу объявить национал-социалистическую партию Германии преступной организацией. В то же время нужно иметь в виду, что вопрос об ответственности компартии и ее членов является важнейшим в оценке ее деятельности, и Конституционный суд не мог обойти его.

Компартия с первого момента захвата государственной власти провозгласила курс на установление диктатуры пролетариата, считая, что диктатура большинства, да еще во имя построения социально справедливого общества, исторически необходима, а любые жертвы здесь заранее оправданы. Отсюда та легкость, с которой коммунистические вожди принимали решения о массовом терроре против своего народа. Приведу только несколько выдержек из документов, подписанных Лениным: "Образец надо дать... Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100... Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат..." (Из письма пензенским коммунистам от 11 августа 1918 года );

"...Тайно подготовить террор: необходимо срочно. А во вторник решим через СНК оформить или иначе" (Записка Крестинскому//Известия. 1992. 5 мая. С. 3 );

"Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, провести массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью..." (Директива Оргбюро ЦК РКП(б) от 29 января 1919 года );

"Надо усилить взятие заложников с буржуазии и с семей офицеров - ввиду учащения измен. Сговоритесь с Дзержинским" (Полн. собр. соч. Т. 50. С. 343 );

"Только сегодня мы услышали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не Вы лично, а питерские чекисты и чекисты) удержали.

Протестую решительно!

Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную.

Это не-воз-мож-но!

Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает" (Из письма Г. Радомысльскому. - Полн. собр. соч. Т. 50. С. 106 ).

И таких свидетельств в опубликованных материалах и архивных документах сотни. Так что последующие действия Сталина и руководства компартии по развертыванию террора и репрессий полностью укладываются в представления В.И. Ленина о том, чем должно заниматься социалистическое государство.

Но компартия ответственна не только за создание тоталитарного режима и развертывание террора ВЧК-НКВД-КГБ, но и за губительные последствия для жизни страны решений по экономическим и внешнеполитическим вопросам. Проведенная Сталиным коллективизация не только повлекла массовые жертвы среди крестьянства, но и разрушила самые основы народного существования.

Хищническая эксплуатация природных ресурсов; ядерные катастрофы, тщательно скрываемые от народа (даже во времена гласности и перестройки руководство компартии сознательно скрывало размеры чернобыльской аварии, что имело губительные последствия для здоровья и жизни миллионов людей); использование колоссальных средств на оказание помощи коммунистическим партиям и националистическим режимам во имя химеры мировой революции; развязывание преступных войн и использование армии для подавления свободы в других странах (Венгрия, Польша, Чехословакия, Афганистан и т. д.) - вот далеко не полный перечень тех обвинений, которые должны бы быть предъявлены КПСС в случае проведения настоящего суда над этой партией.

В открытом письме бывшего заведующего секретариатом Международного отдела ЦК КПСС А. Смирнова, которое было опубликовано в 1992 году, точно сформулирована еще одна особенность деятельности компартии: "КПСС просто воровала!" Стандартной была ситуация, когда решением Политбюро (никогда не публиковавшимся) предписывалось Правлению Госбанка СССР (т. Геращенко В.В.)... выдать Фалину В.М. (начальнику Международного отдела ЦК КПСС) определенную сумму для передачи итальянским, греческим, французским или каким-либо иным коммунистическим или другим левым партиям. Такими же решениями Политбюро или Секретариата ЦК КПСС оформлялось изъятие денег из государственной казны на нужды партии для проведения различных идеологических и пропагандистских мероприятий (включая оплату из государственного кармана проведения партийных съездов, конференций и т. д.). Например, каждый день работы последнего, XXVIII съезда КПСС (без стоимости теле- и радиотрансляции заседаний съезда), обходился стране в 360 миллионов рублей (по действовавшему тогда курсу доллара для выезжающих за границу - в 36 миллионов долларов).

Обсуждая вопрос об ответственности компартии за преступления, совершенные против своей страны, нельзя, конечно, забывать о том, что созданная коммунистами тоталитарная система нивелировала и подчиняла себе всех, кто оказался в сфере ее действия. Личные качества человека, попадающего в эту систему, в принципе утрачивали значение: либо он приспосабливался к системе и вел себя в соответствии с установленными правилами игры, либо система освобождалась от него. Компартия строилась на безоговорочном подчинении вышестоящим партийным структурам. От рядовых членов партии мало что зависело.

Вместе с тем все важнейшие партийные решения, в том числе и очевидно преступные, наносящие ущерб стране, проводились по всей иерархической структуре партии - от собраний первичных парторганизаций до ЦК. Так что возможность выбора оставалась у каждого, включая рядовых членов партии, даже при понимании того, что от их выступления или мнения ничего не зависит и ничего не изменится. Разве что ты сам потеряешь работу или попадешь в тюрьму.

Поэтому речь должна идти об ответственности именно партии как таковой, как преступной организации, вмонтированной в структуру государства и подменившей собой, присвоившей себе все прерогативы государственной власти. Носителями ответственности теоретически должны были бы быть и те конкретные руководящие партийные деятели, в отношении которых установлено, что они принимали личное участие в выработке и принятии тех или иных решений преступного характера (например, решения о вводе войск в Афганистан либо об изъятии денег из государственной казны и т. п.). Конечно, об ответственности конкретных партийных деятелей сегодня можно говорить лишь гипотетически: иных уж нет, а кое-кто (как, например, В.М. Фалин) уехал за границу.

Что же касается почти двадцатимиллионной армии рядовых членов партии, то здесь речь должна идти о суде совести, о пересмотре взглядов и личном покаянии, т. е. об ответственности моральной. А это, как известно, глубоко личное дело каждого.

Поэтому указы Президента России о прекращении деятельности КПСС и КП РСФСР и роспуске их организационных структур если и заслуживают упрека, то только в половинчатости, в недоведении до логического конца решения этого вопроса, т. е. до предания суду этих организаций за преступления, совершенные против своего народа. Но вопрос еще не закрыт, а суда истории компартии все равно не избежать.

В процессе слушания дела в Конституционном суде из уст представителей компартии прозвучал также и такой аргумент: мы добиваемся не реанимации партии в прежнем виде, поскольку это невозможно, а права коммунистов самим решать судьбу своей организации. Поэтому, хотя бы временно, нужно восстановить деятельность КПСС, после чего провести пленум или съезд, которые определят, кто будет представлять интересы партии в КС.

Данная уловка понадобилась представителям компартии, чтобы получить возможность фактического возобновления деятельности организационных структур КПСС. Такую же цель преследовало заявление, поступившее в Конституционный суд на второй день его работы от членов секретариата, вновь избранного так называемым XXIX съездом КПСС (Сидорова В.А., Скворцова С.Б. и Азизова А.А.), с требованием допустить их на заседание вместо участвующих в нем представителей КПСС и КП РСФСР. Удовлетворение их требования означало бы фактическую легализацию компартии Конституционным судом. Но Конституционный суд отверг эти требования, будучи поддержан в этом не только представителями президентской стороны, но и представителями КПСС и КП РСФСР, уже участвующими в процессе.

Стремясь во что бы то ни стало легализовать КПСС, представители компартии прибегли к своеобразной аргументации, смахивающей на шантаж. "Может ли легальная компартия представлять угрозу для общества, например, угрозу совершения государственного переворота?" - спрашивали они. И отвечали: "Конечно нет, так как перевороты подготавливают и совершают партии, находящиеся на нелегальном положении, в подполье. Например, в 1917 году курс на узурпацию власти был взят большевиками только после запрета их партии Временным правительством".

Подтекст в этих рассуждениях очевиден: лучше легализуйте нас, отмените указы Президента, а то, не дай Бог, повторится 1917 год. Важно, однако, подчеркнуть, что верующим в истинность марксизма-ленинизма коммунистам никто не мешает создавать свои партии заново, как говорится, с нуля и на равных с другими политическими партиями. Но их это не устраивало. Они прекрасно понимали, что, даже если Конституционный суд легализует деятельность КПСС, это на деле не приведет к воссозданию всесоюзной коммунистической партии, какой была КПСС. Им важно было другое: вернуть имущество и денежные средства партии как основу последующей деятельности. Поэтому дело о КПСС в Конституционном суде только внешне выглядело политическим процессом, а в действительности его сердцевину составлял имущественный спор.

Характерно, что примерно в это же время я как мэр города получил заявление от бывшего первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Б. Гидаспова, смысл которого заключался в требовании приостановить передачу и возвратить имущество, принадлежавшее Ленинградской организации КПСС, а также требование разместить структуры компартии в Доме политпросвещения и заселить жилой дом, построенный для обкома КПСС, работниками Ленинградской организации КПСС. Именно это интересовало представителей компартии в первую очередь.

В процессе рассмотрения в Конституционном суде дела КПСС постоянно возникали аналогии с запрещением деятельности и объявлением гитлеровской национал-социалистической партии преступной организацией. Конечно, прямые аналогии здесь просто неуместны. Достаточно напомнить, что и сам процесс начался по инициативе коммунистов, а не их противников. И тем не менее для нас небесполезно вспомнить, в чем обвинялись нацисты и за что Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП) была объявлена преступной организацией, а ее деятельность прекращена.

Обратимся к обвинительному заключению и приговору Международного военного трибунала. Прежде всего нацисты обвинялись в заговоре с целью "захвата тотального (всеобъемлющего) контроля над Германией и обеспечения того, чтобы против них внутри самой Германии не могло возникнуть эффективного сопротивления".

Для того чтобы достигнуть своих целей и задач, нацистские заговорщики: 1) "...запретили все политические партии, за исключением нацистской партии. Они сделали нацистскую партию правящей организацией с обширными и чрезвычайными привилегиями".

Не правда ли, это очень напоминает ситуацию с действиями большевиков в России? Однако дополнительно к запрету других политических партий российским коммунистам могло бы быть предъявлено обвинение и в разгоне Учредительного собрания, и в физическом истреблении целых слоев общества (уничтожение кулачества как класса, ликвидация казачества, избиение дворянства и чиновничества и т. п.);

2) "...низвели рейхстаг (парламент) до положения органа, состоящего из их ставленников, и урезали свободу выборов по всей стране... Они объединили в лице Гитлера должности президента и канцлера; провели широкую чистку гражданских служащих; резко ограничили независимость суда и сделали его послушным орудием нацистских целей".

Как знакомо! Все это было и у нас: Советы всех уровней (включая Верховный Совет), состоящие из депутатов по должности - номенклатурных работников. КПСС; и псевдосвободные выборы; и объединение высших должностей в одном лице; и чистки (не только среди служащих, но и среди научных работников, деятелей культуры, работников промышленности, офицеров армии и милиции и т. д.); и суд, который подчиняется не закону, а райкому. Все это нам до боли знакомо, а кое в чем наши доморощенные коммунистические властители превзошли нацистов. Например, в том, как формировался состав парламента. Сначала в недрах ЦК КПСС определялось процентное соотношение мужчин и женщин, коммунистов и беспартийных, людей с различным уровнем образования и разных профессий, а затем уже на местах подбирались кандидаты в депутаты, отвечающие заранее спущенным вышестоящими партийными инстанциями так называемым объективкам, т. е. набору требований, которым они должны соответствовать;

3) "...создали и расширили систему террора против своих противников и предполагаемых или подозреваемых противников нацистского режима. В концентрационных лагерях было много заключенных, которые были отнесены к категории, называемой "мрак и туман". Эти заключенные были целиком отрезаны от внешнего мира, и им не позволялось ни посылать писем, ни получать их. Они бесследно исчезали, и германские власти никогда ничего не сообщали об их судьбе. Обвиняемые проводили политику преследования, репрессий и истребления тех граждан Германии, которые были врагами нацистского правительства... или рассматривались в качестве возможных врагов. Они бросали в тюрьмы людей без судебного процесса, содержали их в так называемом "превентивном заключении" и концентрационных лагерях, подвергали их преследованию, унижениям, ограблению, порабощению, пыткам и убивали их".

Помимо перечисленного, что в полном объеме было использовано и в нашей стране, большевики внесли в практику террора немало собственных изобретений, среди которых уничтожение не только противников режима, но и соратников по партии по малейшему доносу или подозрению в нелояльности, а также внедрение системы всеобщего доносительства (получившей у нас даже особое название - стукачество), направление инакомыслящих в специальные психиатрические лечебницы, высылка за границу нежелательных лиц, включая Нобелевских лауреатов, расправиться с которыми обычными методами не давало мировое общественное мнение, и т. п.

Сопоставление обвинений, выдвинутых в свое время против нацистской партии, с обвинениями, которые могли бы быть предъявлены КПСС, имеет для нас особый смысл. С одной стороны, это напоминание об исторической вине и ответственности компартии перед своим народом и перед историей за все, содеянное ею. С другой - это понимание того, что в существующей исторической ситуации в России невозможно проведение над компартией такого суда, который более сорока лет назад состоялся над нацистской партией, хотя все юридические и нравственные основания для этого есть.

Суд над нацистами осуществлял Международный трибунал, созданный странами антигитлеровской коалиции, победившими в одной из самых разрушительных войн. Поражение гитлеровской Германии открыло возможность для проведения такого суда.

Коммунистический режим в нашей стране рухнул стремительно и практически бескровно. Здесь не было победителей и побежденных, за небольшими исключениями все были правы и виноваты одновременно. Задача состояла в том, чтобы сохранить национальное согласие, уменьшив число проигравших (а только в рядах КПСС было около двадцати миллионов человек, и все они остались среди нас, и ни один из них не подвергся репрессиям).

Здесь некому было даже проводить подобный процесс - в Советском Союзе все судьи по должности должны были быть коммунистами. Все тринадцать членов Конституционного суда, участвовавших в деле о КПСС, до прекращения деятельности компартии были коммунистами. Ни один не сдал партбилет и не вышел из партии до ее роспуска, а некоторые из судей не стыдились публично заявлять о том, что они хранят свой партбилет и верность партии, хотя по закону о Конституционном суде его члены не могут состоять в каких-либо политических партиях.

К настоящему суду над КПСС не было готово ни руководство страны, в основном состоящее из бывших коммунистов, ни общественное мнение. Ведь после суда над нацистами последовала денацификация, т. е. увольнение от должностей всех членов НСДАП и тех, кто активно содействовал им. На такую чистку из всех посткоммунистических стран решилась только Чехия, народ которой не забыл и не простил коммунистам 1968 года. Поэтому там чистка госаппарата, армии, органов безопасности, полиции от бывших коммунистов прошла хотя и болезненно, но без эксцессов.

В нашей стране подобная чистка вероятнее всего, привела бы к гражданской войне. Реально ее можно было провести лишь в августе-сентябре 1991 года, на волне народного негодования против заговорщиков из руководства КПСС. Но в те месяцы российскому руководству было не до этого: в Москве делили должности и здания, а главным распорядителем дележа был небезызвестный Г. Бурбулис, возведенный в невиданную у нас должность Государственного секретаря, которая испарилась одновременно с его отставкой.

Хотя журналисты и называли этот процесс в Конституционном суде "судом над КПСС", в действительности подлинного суда над этой партией и объективной оценки ее деяний и преступлений против собственного народа так и не получилось.

Двусмысленность, постоянно царившая в зале Конституционного суда во время выступлений представителей КПСС, ее экспертов и свидетелей, в полной мере отразилась в решении по данному делу. С одной стороны, Конституционный суд признал соответствующими Конституции положения указа Президента России от 06.11.91 "О деятельности КПСС и КП РСФСР" применительно к роспуску руководящих организационных структур КПСС и КП РСФСР, а с другой - производство по делу о проверке конституционности этих партий было прекращено в связи с тем, что в августе - сентябре 1991 года КПСС фактически распалась и утратила статус общесоюзной организации.

Конституционный суд объявил неконституционными положения пункта первого указа Президента России о роспуске организационных структур КПСС применительно к первичным организациям КП РСФСР, которые были образованы по территориальному принципу, сохраняли свой общественный характер и не подменяли государственные структуры.

Признав право на продолжение деятельности лишь за первичными территориальными организациями КП РСФСР, суд тем самым подтвердил конституционность указа Ельцина, изданного еще до коммунистического путча - 20 июля 1991 года - и запретившего деятельность организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях России. Напомню, что в это время в нашей стране подобного рода организационные структуры (парткомы, партбюро, партячейки и т. п.) в государственных учреждениях и на предприятиях имела лишь компартия. Именно ее деятельность затрагивал этот указ, и затрагивал основательно, так как первичные территориальные организации компартии традиционно состояли при жилконторах (по месту жительства) и объединяли только пенсионеров и ветеранов. Основу компартии составляли не территориальные первичные структуры, а партийные организации, функционировавшие в госаппарате, в армии, в госбезопасности и милиции, в судах и университетах и т. д.

Таким образом, решение Конституционного суда, хоть и признало право на существование территориальных первичных организаций компартии, фактически узаконило прекращение деятельности подавляющего большинства основных и наиболее дееспособных организационных структур компартии. Надежды коммунистов на быструю реанимацию своей партии были окончательно похоронены, а создать новую монолитную партию они были уже не способны из-за противоречий во взглядах, борьбы амбиций и отсутствия лидеров, способных объединить и повести за собой тех, кто еще окончательно не разуверился в коммунистических теориях.

При всей важности вопроса о судьбе организационных структур компартии все же наибольшее практическое значение имели решения Конституционного суда по поводу судьбы имущества компартии.

Конституционный суд по-разному определил свое отношение к двум видам имущества:

имуществу, собственником которого являлось государство, но которое на момент издания указа Президента фактически находилось во владении, пользовании и распоряжении компартии;

имуществу, собственником которого являлась компартия либо она владела и пользовалась таким имуществом, собственник которого не был определен на момент издания указа Президента. Первое в соответствии с указом Президента законно должно быть возвращено государству; второе принадлежит компартии, и указ Президента о его изъятии является неконституционным и исполнению не подлежит.

Вроде бы все логично и юридически точно. Но если вспомнить, что тем же решением подтверждена законность роспуска руководящих организационных структур компартии и никто не был признан правопреемником КПСС, то возникает неразрешимая ситуация: некому предъявлять иски о возврате имущества компартии и некому отвечать по этим искам.

В точном соответствии с известным анекдотом. Советский человек приходит к юристу и спрашивает: "Имею ли я право?" Тот, не дослушав, отвечает: "Да имеете!" Этот диалог повторяется несколько раз, пока проситель не меняет форму вопроса и спрашивает:

"Могу ли я?.." Юрист отвечает ему мгновенно: "Нет, не можете!!!"

Право на возврат имущества, принадлежавшего компартии, суд признал, но осуществлять его некому! Следовательно, все имущество КПСС, отошедшее по указу Президента к государству, остается за ним и истребовано быть не может. Но есть в этом решении определенный подвох, оставляющий коммунистам шанс на будущее, - а вдруг все повернется обратно: Советский Союз и КПСС будут восстановлены - вот тогда это решение Конституционного суда станет юридической основой для возврата компартии ее имущества!

Но это, как говорится, бабушка надвое сказала (будет или нет?!), а сейчас имущество компартии стало "выморочным", обрело новых хозяев, а коммунисты потеряли материальную базу для своей организационной и пропагандистской деятельности. Уже немало!

Пикантность ситуации состояла еще и в том, что по указу Президента здания райкомов и обкомов Коммунистической партии предписывалось передать под судебные органы, которые и должны будут рассматривать иски о возврате партийного имущества, если их все же кто-то предъявит!

Такова юридическая сторона дела, а фактически в августе 1991 года оборотистые партийные функционеры насоздавали множество фиктивных структур, которым поспешили передать имущество и деньги партии. Я пишу эти строки летом 1995 года, и до сих пор мэрия Петербурга судится с рядом коммерческих структур, созданных в августе 1991 года, которым были переданы здания гостиниц, резиденций, архива и т. п., пытаясь возвратить их государству. О партийных деньгах я уже и не говорю, так как через некоторое время после краха системы они всплыли в виде новых коммерческих банков и других структур. Партия, которая на словах пеклась исключительно об интересах народа, и в этом случае осталась верной себе: украденные у народа деньги и имущество так и не были ему возвращены полностью.

Во время процесса и после его окончания мною писалось и говорилось о политическом характере процесса, о том, что это противоречит статье первой Закона о Конституционном суде, которая запрещает ему рассматривать политические вопросы. Поэтому вопрос о конституционности или неконституционности указа Президента о прекращении деятельности компартии и роспуске ее организационных структур вообще не должен быть предметом судебного разбирательства в Конституционном суде.

Действительно, если определить цель, с которой было подано в Конституционный суд заявление о признании неконституционными положений указа Президента России о прекращении деятельности компартии, то цель эта чисто политическая - попытаться возродить компартию в прежнем виде и вернуть ей имущество. Политической была и цель встречного иска о признании неконституционности КПСС - помешать, не дать возможности ей возродиться в нынешних условиях! Значит ли это, что суд не должен был рассматривать данное дело?

Отнюдь нет! Дело Конституционного суда "устанавливать и решать только вопросы права" (ст. 32 Закона о Конституционном суде). Но в том-то и сложность, что любой вопрос, рассматриваемый в Конституционном суде, имеет политический подтекст и задача суда заключается в том, чтобы подойти к решению политических проблем правовым путем, не вдаваясь в политические оценки и рассуждения, дать в каждом конкретном случае точную юридическую оценку вопроса с точки зрения норм действующего законодательства и Конституции.

Поэтому сомнений в том, правильно ли поступил Конституционный суд, приняв это дело к своему производству, быть не должно. Другой вопрос, сумел ли суд во время процесса и в своем решении действовать в рамках закона, не обнаруживать своих политических пристрастий и не давать повода для разжигания политических страстей вокруг процесса. К сожалению, нет. И главный виновник тому - бывший председатель Конституционного суда В. Зорькин, политические амбиции которого во многом предопределили ход политической борьбы в России в 1993 году и способствовали кровавой развязке в октябре.

В прошлом Зорькина, сколько ни ищите, вы не обнаружите следов участия в политической жизни, ярких выступлений, или запоминающихся книг и статей или хотя бы успешной, заметной для глаз общественности научной или организационной деятельности. Ничего такого, что могло хоть как-то обосновать его назначение на столь высокий и ответственный пост. Просто произошло это в упоительный период раздачи должностей, освободившихся после краха коммунистического режима в таком изобилии, что и во сне не привидится.

В это время, наступившее после августа 1991 года, достаточно было попасться на глаза, войти в доверие к самому малозначительному человеку из окружения Президента, чтобы получить государственную должность на самом верху - в Правительстве, в администрации Президента или в Конституционном суде, - так мало находилось людей, на которых можно было положиться, и так много должностей освободилось сразу.

О том, как это происходило, существует множество рассказов. Например, о назначении на пост министра экономики Нечаева, которому коллеги по институту отказали в праве занять должность заведующего лабораторией из-за неспособности руководить ею, после чего он был сразу же назначен министром, или назначение на пост министра топливно-энергетического комплекса некоего Лопухина, у которого в багаже кроме сомнительного княжеского титула не было ничего - ни знаний, ни опыта. Но, пожалуй, самая печальная история - по последствиям, которые имели место, - это история назначения Зорькина на один из высших постов в государстве.

Появление на политической арене этого небольшого роста человека в самый разгар политического противостояния между парламентом и Президентом, его невнятные, двусмысленные речи, наполненные показным смирением и призывами к согласию, сразу же оживили в памяти образ Иудушки Головлева, одного из запоминающихся героев Салтыкова-Щедрина.

Формированию наполеоновского комплекса у Зорькина способствовали и журналисты, поспешившие объявить его миротворцем, человеком года и т.п. И у человека, который еще полгода назад был никому не известен, как говорят у нас в народе, "крыша

поехала".

Ханжество, лицемерие, даже неизвестно откуда появившаяся показная набожность, соединенные со стремлением быть на виду и во что бы то ни стало играть политическую роль, - все это ярко проявилось в ходе процесса над КПСС. Особенно в интервью и выступлениях по поводу неявки в суд Михаила Горбачева. Вот только некоторые выдержки из публичных выступлений В. Зорькина по этому поводу:

"...Я считаю, что своей неявкой в суд Михаил Сергеевич подписал себе приговор... Я думаю, что он продемонстрировал тем самым, что он гражданин не России, я не знаю кого, Федеративной Республики Германии, Италии, в которую он хочет поехать, Франции, в которую он хочет поехать потом, Испании, которую он после этого хочет посетить, Южной Кореи, но только не России. Он не должен забывать, что тем самым он расстался с правами гражданина России..."

"Может, я нарушаю закон, открывая свои эти, так сказать, помыслы, но я все более склоняюсь к тому, что Горбачев в том качестве, в каком он находится сейчас, практически делается ненужным России", и т. д. и т. п.

Все эти эмоциональные, но юридически и этически малограмотные и весьма уязвимые высказывания можно было бы простить обывателю или даже политическому деятелю, но не Председателю Конституционного суда, да еще высказывающему свое мнение во время неоконченного процесса. Можно по-разному оценивать поведение М. Горбачева и отказ его от явки в суд, но напомню еще раз, что судья не имеет права ни оскорблять свидетеля, ни высказывать публично своего мнения, пока процесс не завершен.

Оценивая поведение В. Зорькина по отношению к вопросу о неявке М. Горбачева в суд сегодня, т. е. с учетом последующего поведения Зорькина и его выступлений совместно с Хасбулатовым и Руцким в марте и сентябре - октябре 1993 года, можно сделать вывод о небезосновательности опасений Горбачева, что коммунистическая оппозиция планировала устроить из процесса над КПСС суд над Горбачевым, придав ему с помощью В. Зорькина откровенно политический характер. Но не получилось! Горбачев оказался умнее своих противников, что и рассердило господина Зорькина.

Пока Конституционный суд рассматривал это дело, высказывалось немало мнений, в том числе М. Горбачевым, о необходимости его прекращения как дела, носящего политический, а не правовой характер. Ввиду очевидности того, что мы жили в неконституционной стране, где неконституционными были и компартия, и сама Конституция, и, наконец, сама жизнь, предлагалось вообще закрыть эту тему, а дело прекратить. Конституционный суд поступил иначе: он не рискнул ни признать КПСС и КП РСФСР неконституционными, ни признать их конституционность. Он не прекратил дела, но фактически ушел от принятия решения по главному вопросу под тем предлогом, что КПСС уже распалась и фактически не существует, а Компартия РСФСР не была должным образом оформлена и зарегистрирована.

Вследствие этого коммунисты России оказались поставленными перед дилеммой: если КП РСФСР становится самостоятельной политической партией, заново начинающей свою деятельность, то она не будет правопреемницей КПСС и утрачивает даже гипотетическую возможность претендовать на имущество, оставшееся после КПСС. Если КП РСФСР объявила бы себя составной частью КПСС и в этом качестве претендовала бы на имущество партии, то тем самым она нарушала бы постановление Конституционного суда от 30 ноября 1992 года, а ее структуры подлежали бы роспуску.

Так и закончился этот процесс. После его окончания в одном из интервью бывший Председатель Конституционного суда В. Зорькин дал новое определение понятия права: "Право - это плод определенных компромиссов, который позволяет людям жить в согласии друг с другом в каждую данную минуту". Чисто политическое и прагматическое понимание права и закона, которое удивительно слышать из уст судьи, но которое точно характеризует и политическую ситуацию вокруг процесса, и особенно решение Конституционного суда. Оно действительно было плодом политического компромисса. Но ведь могло быть и хуже, если вспомнить, что все без исключения члены Конституционного суда в этом процессе - бывшие члены КПСС, а один из судей был даже членом ЦК Российской компартии.

И сама КПСС, и суд по делу КПСС уже стали достоянием истории. Но помнить и говорить правду о них необходимо, чтобы будущие поколения россиян получили прочный иммунитет против вируса коммунистической демагогии и обещаний мировой революции и светлого будущего.

Продолжая цикл видеобесед «Взрослые люди» с классиками - учеными, деятелями культуры, общественными деятелями, ставшими национальным достоянием, - мы поговорили с доктором юридических наук, профессором, заведующим кафедрой ЮНЕСКО по авторскому праву и другим отраслям права интеллектуальной собственности, до недавних пор - секретарем Союза Журналистов России Михаилом Александровичем Федотовым . Непосредственно в момент разговора пришло сообщение о том, что Михаил Александрович назначен председателем Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека при Президенте России и советником Президента по правам человека. Сразу после этого интервью пришлось прервать, потому что в кабинет Федотова начали приходить люди, поздравлять его с новой должностью, и дальнейший разговор стал невозможен. Впрочем, мы договорились его продолжить и поговорить о его новой работе.Беседовала Любовь Борусяк .

Любовь Борусяк: Сегодня мы вновь пришли в гости к Михаилу Александровичу Федотову, автору знаменитого закона о средствах массовой информации, чрезвычайному и полномочному послу, бывшему министру печати. В прошлый раз мы остановились на том, как Михаил Александрович завершил свою работу в качестве министра, и ему предстояла совершенно новая область жизни - он становится послом.

Михаил Александрович, сначала мне хочется, чтобы вы рассказали про суд над КПСС и пресловутое «золото партии». Эта нашумевшая история, которая в свое время всех очень интересовала, но завершилась она не очень понятным образом. Вы ведь были важным участником тех событий.

М.Ф.: Да, я даже хотел написать книгу, и не просто хотел. Хотел - это в прошедшем времени, а если говорить в настоящем времени, то я не только хочу написать эту книгу, но все-таки надеюсь ее написать. Книгу, которая должна называться «Процесс над КПСС: записки соучастника».

Л.Б.: То есть название уже есть, дело за малым.

М.Ф.: Да, название есть. Есть очень много материалов, есть масса записных книжек, блокнотов, печатных текстов, у меня все есть, что мне нужно, кроме одного - у меня нет времени. К сожалению, моя жена загоняет меня спать, самое позднее, в час ночи. Она говорит, что иначе разобьет мой компьютер, а это самое страшное наказание.

Л.Б.: Ну, спать-то тоже надо.

М.Ф.: Обидно. Времени нет. Я постоянно говорю, где бы купить немножко свободного времени. Мне не хватает примерно часов шестьдесят в сутках.

Л.Б.: Так это не немножко. Если бы часок-другой, то еще, наверное, можно было бы приобрести где-нибудь, а столько - вряд ли.

М.Ф.: А очень нужно. Хочешь все успеть - изволь поторапливаться. Потому что время - самый страшный ограничитель.

Л.Б.: Но, тем не менее, пока нет книги…

М.Ф.: Процесс был интересный, там много о чем можно будет рассказать. Например, как я попал в этот процесс. Это была весна 1992-го года. В тот момент я был назначен генеральным директором Российского агентства интеллектуальной собственности при президенте Российской Федерации.

Л.Б.: Которое только что было создано, и во многом вашими усилиями.

М.Ф.: Моими усилиями, совершенно правильно. Я написал указ, я придумал, как из ВААПа сделать РАИС. Причем я говорил, что РАИС - это сокращенное название, а полное - РАИС Максимович, поскольку в это время мы только-только расстались с Советским Союзом и его президентом. Я был очень рад, что буду заниматься хорошим, полезным, чистым делом, далеким от всех этих политических дрязг, от политической борьбы. Потому что политика, как я всегда ее понимал, - это забота о том, чтобы страна и ее жители жили хорошо. Вот в этом и есть политика. А борьба между той и этой партией - не политика. Это политиканство, дрязги, свалка - все, что угодно, только не политика. Политика - это когда государственный деятель думает о том, как изменить экономику, как сделать так, чтобы творцы культуры могли свободно творить и получать за это нормальные деньги. Поэтому я считал, что наконец-то спокойно займусь политикой, то есть вопросами авторских прав, вопросами сбора авторского вознаграждения в пользу наших композиторов, поэтов, писателей и так далее.

Но не тут-то было. К сожалению, всем этим мне пришлось заниматься в свободное от работы время, потому что основной работой стал в это время процесс по делу КПСС. Мое участие в процессе началось с того, что мне позвонил Бурбулис, который тогда был Государственным секретарем Российской Федерации, то есть вторым или третьим лицом в государстве. К этому времени мы с ним не только познакомились, но и подружились. Знакомство с ним началось, когда Ельцин готовился к своему выступлению на третьем съезде народных депутатов. Я тогда работал заместителем Полторанина. Бурбулис приехал к Полторанину: они обсуждали, кого надо подключить к работе над текстом президентского доклада. Полторанин позвонил мне. А у меня в кабинете в это время сидел мой друг и соавтор Батурин, и мы вместе зашли в кабинет Полторанина. Там мы и познакомились с Бурбулисом. Точнее, мы второй раз с ним встретились, потому что до этого мы встречались с ним в Верховном Совете СССР. Бурбулис спросил: «Ну, вы готовы принять участие в подготовке этого доклада?» Я ответил, что готовы. Потом мы вышли из кабинета Полторанина. Как сейчас помню, Бурбулис присел на стол - мы с Юрой стояли напротив. Бурбулис обратился ко мне:

А как ты представляешь себе основные тезисы этого доклада?

Я не люблю, когда со мной так неожиданно переходят на ты, даже если это Государственный секретарь Российской Федерации. Поэтому я ответил:

Я могу сказать, как я себе это представляю, но я сначала хотел бы услышать твое мнение.

Вот так мы с ним и перешли на ты. Мы дружим по сей день, я очень люблю его и считаю одним из умнейших людей нашей страны.

Так вот. В 92-ом году он мне позвонил и сказал:

Слушай, сейчас коммунисты подали жалобу в Конституционный суд, и очевидно, что процесс состоится. Ты как насчет того, чтобы принять участие в процессе в качестве одного из представителей президента?

Я ответил:

Ген, я сейчас приеду.

Когда я приехал, он спросил:

Ну, ты решил?

Я сказал:

Да, я решил, я готов. Это очень интересно, это будет звездный час, этого нельзя пропустить.

И вообще, для юриста участвовать в таком процессе… Ну, это как в анекдоте про двух скрипачей. Один из них на международном конкурсе получил второе место, а другой - последнее, двадцать второе. Советское время, они вместе возвращаются в Москву после этого конкурса. Летят в самолете, и тот, который получил второе место, говорит:

Как жалко, что я занял только второе место и получил этот чертов «Мерседес». Ведь за первое место был такой великий приз - скрипка Страдивари!

Другой спрашивает:

Что-что?

А тот ему отвечает:

Как бы тебе это объяснить? Ну, это все равно, что для тебя пистолет Дзержинского.

Так вот. Для юриста поучаствовать в процессе по делу КПСС в Конституционном суде, как для этих ребят пострелять из пистолета Дзержинского. Поэтому, конечно, я согласился.

Бурбулис сказал:

Ну, хорошо, ты будешь вторым.

Я говорю:

Хорошо, я буду вторым. А кто будет первым?

Бурбулис:

А первым будет Сережа Шахрай.

Я отвечаю:

Отлично. Мы с Сережей старые друзья - проблем никаких нет. А кто будет третьим?

Он говорит:

Я не знаю.

Я говорю:

Все-таки Сергей и я - мы теоретики, ученые, мы не практикующие адвокаты. Надо позвать практикующего адвоката.

Бурбулис спрашивает:

Я говорю:

Я бы позвал Андрюшу Макарова. Потому что Андрюша Макаров великолепный адвокат, очень знающий, очень профессиональный. А главное - знающий адвокатскую технологию, адвокатское ремесло, искусство адвоката, которого мы с Сережей не знаем.

Бурбулис позвонил Ельцину, и тот сказал «нет».

Тогда я говорю:

Гена, это будет очень трудно. Нам нужен Макаров.

Л.Б.: А почему другого адвоката вы не хотели взять вместо него? Такого, который подошел бы Ельцину?

М.Ф.: Потому что в этой роли я видел именно Макарова. Я знаю много других адвокатов, но для этой роли подходил именно он.

Бурбулис спрашивает:

А ты вообще с Макаровым на эту тему разговаривал?

Я отвечаю:

Пока нет. У меня нет его телефона, но я постараюсь его найти.

И надо же было так случиться, что я иду по Васильевской улице - это рядом с Домом кино, - и мне навстречу идет Макаров. Это случилось буквально в этот же день, или на следующий. Я его хватаю и говорю:

Андрюша, дорогой, есть вот такая идея.

Он задает несколько вопросов. Как вы думаете, чего можно было ожидать от адвоката? Наверное, он должен был бы спросить, какой гонорар? Но он не спрашивает о гонораре, потому что речь шла об историческом действии. И он отвечает согласием. А дальше мы уже придумали, как его ввести в процесс. Он не был представителем Ельцина на этом процессе.

Л.Б.: Не был?! Все ведь знали о его серьезном участии в этом процессе.

М.Ф.: Да, конечно. Он был представителем группы депутатов. Потому что там появилась еще вторая жалоба: группа депутатов обратилась с ходатайством о признании КПСС неконституционной организацией. И вот это ходатайство как раз представлял Макаров, который сыграл огромную роль в процессе, просто огромную. Но в этой части процесс завершился полным провалом, потому что этой группе депутатов было отказано по одной простой причине. Конституционный суд сказал, что мы можем рассматривать конституционность существующей политической партии, но мы не можем рассматривать запрос о неконституционности несуществующей политической партии. А КПСС к этому времени была запрещена и не существовала. Поэтому решение Конституционного суда было абсолютно правомерным.

Л.Б.: Это уже с августа 91-го года?

М.Ф.: Да, с августа 1991-го года. Я в какой-то своей заметке написал, что это не он вышел из КПСС, а КПСС вышла из него.

И мы придумали такой вариант: Андрюша Макаров будет представителем этой группы депутатов. А представителями президента были три человека: Сережа Шахрай, Геннадий Эдуардович Бурбулис и я. Мы и работали втроем, хотя на самом деле как минимум впятером. Потому что огромную роль играл еще Саша Котенков, который тогда был правой рукой Шахрая. Вот такой командой мы работали.

Нас вывезли на пустую дачу в Архангельское - там был правительственный дачный поселок, и мы жили на этой даче. Время от времени ко мне приезжала жена, которая привозила мне свежие рубашки и свежее белье. Там негде было стирать, естественно.

Л.Б.: Когда о том времени слышишь или читаешь, все происходило на каких-нибудь дачах. Собирался коллектив, его запирали и так далее.

М.Ф.: А вы знаете, сейчас, наверное, так же все происходит.

Л.Б.: Публичной политики стало меньше. О том, что и где происходит, просто не сообщается.

М.Ф.: Просто мы не знаем. Я вам скажу, когда мы с Батуриным писали свой вариант доклада президента Ельцина на третьем съезде депутатов, мы тоже сидели не в Москве. Нас вывезли - как сейчас помню - в «Санаторий имени 60-летия плана ГОЭЛРО».

Я помню, что все наши файлы мы называли: ГОЭЛРО-1, ГОЭЛРО-2, ГОЭЛРО-3 и так далее. Мы с Юрой наговаривали тексты на диктофон, потом приезжал водитель, забирал кассеты. Дальше их расшифровывали в Москве в Белом доме, потом нам опять привозили тексты, и мы их редактировали. Надо сказать, что Юра много раз участвовал в написании подобных текстов. Он был помощником Шахназарова, а Шахназаров был помощником Горбачева, и Юра действительно участвовал в подготовке самых разных горбачевских выступлений. Обычно у тех, кто участвовал в подготовке таких текстов, было предметом особой гордости, если проходила какая-то его фраза или даже целый абзац. Так вот. Мы с Юрой посчитали, что Ельцин говорил нашим текстом двадцать три минуты. Для нас это был просто рекорд.

Жили мы в этом самом санатории без всякого оформления, чтобы, не дай бог, никто не знал, где мы работаем, чтобы нас не могли ни подслушать, ни подглядеть. Ведь в это время еще все было - и КГБ, и КПСС, все советские дела были еще в полном объеме. Мы выступали как бы официальной, но в то же время подпольной группой, или официально подпольной.

Л.Б.: А когда вы разрабатывали свои проекты?

М.Ф.: Уже нет. Потому что уже не было тех сил, которые должны были за нами следить по своим функциональным обязанностям. Но наверняка за нами следили все равно. Никогда не забуду, как я, радостный, ворвался в кабинет Полторанина и сказал:

Миша, я тебя поздравляю. Создано КГБ Российской Федерации, КГБ РСФСР. Теперь у нас свой, российский Комитет госбезопасности!

Он говорит:

Какая тебе разница, кто тебя будет подслушивать?

Л.Б.: А почему вас так это обрадовало? Вы считали, что это будет что-то другое?

М.Ф.: Да. Я думал, что мы создали свою систему безопасности «от них».

Л.Б.: «Боже, какими мы были…

М.Ф.: …наивными?» На самом деле мы были не такими уж и наивными. Я разговаривал потом с людьми, которые возглавляли эту самую российскую систему госбезопасности, которая отложилась от советской. Это были люди с другим пониманием жизни, это были люди наших представлений о пользе страны.

Л.Б.: Михаил Александрович, но все-таки расскажите о процессе над КПСС. Что вы разрабатывали?

М.Ф.: Во-первых, мы разрабатывали нашу правовую позицию. Во-вторых, под эту правовую позицию мы подбирали доказательства, подбирали документы. Мы поняли, что нам необходимы архивы.

Л.Б.: Я как раз хотела спросить, работали ли вы с архивами?

М.Ф.: Да, я работал я с архивами, потому что был издан указ Ельцина. Думаю, что сейчас об этом уже можно сказать. Это был секретный указ, и была создана секретная комиссия по рассекречиванию архивов, хранившихся в ЦК КПСС.

Л.Б.: Секретная комиссия по рассекречиванию?

М.Ф.: Да. Кстати, не вижу в этом ничего противоестественного, потому что это нормально. Люди, допущенные к самым главным государственным секретам, не должны быть известны. А иначе как?

Л.Б.: Понятно, иначе просто опасно.

М.Ф.: Да, опасно.

Л.Б.: Тогда начался процесс рассекречивания архивов, который сначала быстро пошел, а потом все откатилось назад?

М.Ф.: Да. Но, понимаете, очень трудно быстро загнать зубную пасту обратно в тюбик. Это относится и к архивам. Если документ рассекречен, то вы его не засекретите обратно. Он уже стал достоянием гласности, и с этим уже ничего сделать нельзя. Мы тогда рассекретили огромное количество документов. Огромное! И я считаю, что это было абсолютно правильное дело. Другое дело, что оно остановилось. Этот процесс был остановлен, и остановлен не в последнюю очередь по меркантильным соображениям.

Л.Б.: По меркантильным? Что это значит?

М.Ф.: Потому что люди стали думать: ну как же так?! У меня в руках такие ценные документы. Вот я это все рассекречу, и по закону об архивном деле, об архивном фонде, этим может воспользоваться любой и каждый. А я что? А я ничего на этом не заработаю? Вот тогда, кстати говоря - хотя это уже немножко раньше началось, - из архивов стали пропадать документы. Их просто продавали. Воровали и продавали. Бизнес был такой мелкий, но воровали.

Л.Б.: Скорее всего, архивисты?

М.Ф.: Видимо, да. Или, во всяком случае, те, кто имел доступ к этим документам.

Л.Б.: Что охраняешь, то имеешь.

М.Ф.: Да. Поэтому они сказали, что будут потихонечку, такими небольшими порциями рассекречивать. Вот мы рассекретили порцию документов - на этом деле заработали, дальше следующую порцию - снова немного заработали и так далее.

Л.Б.: И так на три жизни, потому что документов огромное количество.

М.Ф.: На тридцать жизней. Мы столкнулись с такими документами, что мы даже не предполагали, что существовала такая форма секретности. Это то, что называлось «запечатанный конверт».

Л.Б.: Сжечь, не читая?

М.Ф.: Примерно. Мы знали, что бывает «секретно», «совершенно секретно», но, оказывается, было еще и такое понятие, как «особая папка». «Особая папка» - это более высокий уровень секретности, а за ней идет еще более высокий уровень секретности - «запечатанный конверт». На этом «запечатанном конверте» - я видел эти конверты - не написано, что находится внутри. Там мог быть секрет атомной бомбы, например. Но этого на конверте не было написано. Там написано: конверт номер такой-то, законвертован тогда-то, заведующий отделом ЦК КПСС такой-то, расконвертован тогда то и тем-то, и снова законвертован… То есть кто-то с ним ознакомился, и его снова законвертовали.

Л.Б.: И что там бывало в таких законвертованных конвертах?

М.Ф.: В одном из таких законвертованных конвертов обнаружился документ, который назывался «К положению в «А».

Л.Б.: Вы просили архивистов подобрать какие-то конкретные документы?

М.Ф.: Нет. Мы говорили: «Ребята, разбирайте документы». Потому что после августа 1991-го года в руках архивистов оказалось огромное количество документов. Это были не только упорядоченные, сложенные по папочкам, пронумерованные документы, но и мешки, мешки документов.

Л.Б.: То есть многое из того, что вам требовалось для ведения процесса, нельзя было найти?

М.Ф.: Я вам сейчас скажу. Когда начался процесс, точнее, в дни подготовки к процессу, я уезжал в командировку по делам Агентства интеллектуальной собственности. Перед отъездом я зашел к руководителю аппарата правительства, Алексею Леонардовичу Головкову. Он был для меня просто Лёша, а я был для него Миша. Мы были молоды, и, имея высокий статус, мы оставались нормальными людьми; отношения у нас были абсолютно человеческие. Я ему говорю:

Лёша, у меня есть сведения, что после августа 91-го года в комплексе зданий на Старой площади осталось много неоткрытых сейфов. Надо бы их открыть.

Он спрашивает:

А как их открыть?

Я говорю:

Ты знаешь, я когда-то писал заметку про одного мастера, который работает в обыкновенном «Металлоремонте». Он умеет открывать сейфы, и он всегда помогал, когда нужно было открыть сейф. Не бандитам, конечно, а если кто-то потерял ключ, например, или, наоборот, если милиции нужно было вскрыть какой-то сейф. И он всегда помогал.

Я говорю:

Я тебе могу дать его телефон.

Он отвечает:

Я ему даю этот телефон, и он меня спрашивает:

А что ты ищешь в этих сейфах, закрытых?

Я говорю:

Я ищу яйцо.

Головков:

Какое яйцо?

То яйцо, в котором игла. А на ее кончике - смерть Кащея под названием КПСС.

Он говорит:

Понятно, но очень абстрактно.

Я отвечаю:

Извини, но я не могу тебе ничего сказать более подробно. Потому что не знаю, что мы ищем, но мы должны посмотреть все документы. Потому что мы понимаем, там есть это яйцо, и не одно.

Я уехал в командировку. Через несколько дней возвращаюсь и захожу к Лёше Головкову. Говорю:

Леша, ну, что?

А он отвечает:

Яйцо не нашли. В основном там были пустые бутылки и обувь.

Л.Б.: А в сейфы-то зачем обувь ставить?

М.Ф.: Не знаю. Об этом нужно спрашивать у сотрудников ЦК КПСС.

А Головков продолжает:

Правда, нашли там один шкаф металлический. Он стоял в коридоре и всем мешал, потому что все об него стукались. Открыли его, а там несколько листочков лежит. На листочках написано: «Государственные архивы Российской Федерации, в которые были переданы архивы братских компартий».

Понимаете, Социалистической партии Германии, Болгарской коммунистической партии, румынской и так далее, и так далее. То есть теперь мы знали, где искать все архивы компартий братских соцстран, потому что раньше это было неизвестно. Это - первое. И второе. Нашелся еще один, тоже железный, шкафчик с картотекой. И в этой картотеке были карточки, по которым можно было установить, куда переводились деньги. Потому что, будучи главой Российского агентства интеллектуальной собственности, имея в руках архивы ВААПа, я понимал, что что-то там есть. Что есть так называемые «фирмы друзей», которым из ЦК КПСС переводились деньги. «Фирмы друзей» - это такие полуподпольные структуры, которые работали на коммунистические партии других стран. И вот когда мы все это увидели, мы поняли: ребята распоряжались государственным бюджетом в своих целях. Почему они брали деньги из бюджета? Они брали из государственного бюджета валютные резервы и тратили их на поддержку компартий других стран. В том числе и на поддержку террористических организаций. Понимаете, это были очень важные документы.

А что касается документа в конверте, то было так. Был какой-то день процесса, на котором шел допрос одного из бывших членов Политбюро ЦК КПСС. Я сейчас не помню, кого именно, - это можно посмотреть по стенограммам. Я веду допрос, задаю один вопрос, второй, третий… В перерыве ко мне подходит один из наших помощников и говорит:

Михаил Александрович, Вас срочно просили позвонить в Росархив Рудольфу Германовичу Пихоя. Это очень важно. Они говорят, что нашли.

Пихоя тогда возглавлял Росархив. Я смотрю на часы - до обеденного перерыва остается еще минут сорок. Я понимаю, что мне важно не отпустить свидетеля. Потому что если я сейчас закончу допрос, суд скажет: «Все, спасибо. Вы свободны», - и этот свидетель уйдет. А этот свидетель может понадобиться мне при рассмотрении этого документа. Я пока не знаю, что нашел мой дорогой Рудольф Германович. Не знаю, но понимаю, что свидетеля отпускать нельзя. И я начинаю его гонять по разным документам, задавать ему вопросы, которые можно было бы и не задавать. Короче говоря, когда наступает время обеда, председатель Конституционного суда Зорькин спрашивает:

Михаил Александрович, у вас еще много вопросов?

Я отвечаю:

Да, несколько вопросов еще осталось.

Зорькин спрашивает:

Ну, сколько? Два или три?

Да, два или три, а может быть, десять-пятнадцать.

Тогда все понятно. Спасибо. Перерыв.

И объявляется обеденный перерыв. А он коротенький - тогда было очень все строго. И вот я бегу с моей не очень-то спортивной комплекцией по Ильинке, от здания Конституционного суда - благо недалеко - к зданию Росархива. Прибегаю, запыхавшись, в кабинет к Пихоя, а он мне:

И дает мне уже заверенную, с печатью, со всеми делами, копию рукописного документа, который называется «К положению в «А». Здесь же написано: «Постановление Политбюро ЦК КПСС», и сбоку подписи тех членов Политбюро ЦК КПСС, которые подписались под этим документом.

Л.Б.: С таким таинственным названием.

М.Ф.: Да, с таинственным названием «К положению в «А». Написано рукой Константина Устиновича Черненко.

Л.Б.: А какого же это года документ?

М.Ф.: Текст такой: «…рассмотрев, Политбюро считает необходимым ввести ограниченный контингент в «А». Ну, понятно, что речь идет о вводе войск в Афганистан.

Л.Б.: Понятно, конечно.

М.Ф.: Но это нам теперь понятно. И мне это было абсолютно очевидно в тот момент, потому что все сходилось. И вот обеденный перерыв заканчивается. Я продолжаю допрос этого члена Политбюро ЦК КПСС, и в какой-то момент, как фокусник из цилиндра, достаю копию этого самого документа. Копия заверенная, поэтому процессуально все было, как полагается. Я передаю ему этот документ и говорю:

Ознакомьтесь, пожалуйста. Мне кажется, что там есть ваша подпись.

Он смотрит на меня и спрашивает: - А что это?

Я отвечаю: - Это документ, который найден в архивах ЦК КПСС. Это ваша подпись?

Он: Ну, может быть, и моя.

Я: А вы не могли бы сказать, о чем идет речь в этом документе?

Он: Я не знаю.

Я: Ну, как же вы не знаете, если вы его подписывали? «О положении в «А». «А» - это что?

Он: Я не знаю.

Я: Может быть, Арктика?

Он: Может быть.

Я: Мы вводили войска в Арктику? Расскажите.

Ну, Зорькин понимает, что это уже пошел театр у микрофона, а не серьезное разбирательство. Он говорит:

Все понятно. Суду ясно, о чем идет речь. Свидетель, вам понятно?

Свидетель: Понятно.

Зорькин: Тогда расскажите, как вы принимали это постановление «О положении в Афганистане »?

Так что работа с архивными документами была очень важна. Поскольку я был членом комиссии по рассекречиванию, то я видел и те документы, которые не были рассекречены. И должен сказать, что представители спецслужб - а они тоже входили в состав этой комиссии, естественно, - они каждый раз настаивали на том, что не надо рассекречивать эти документы. И вообще, в основном они были за то, чтобы ничего не рассекречивать.

С их точки зрения, нужно было как можно больше секретности и как можно меньше открытости. Но помимо меня там были и другие члены комиссии, которые настаивали на том, что рассекречивание нужно. В их числе был и Рудольф Германович Пихоя. И мы рассекретили довольно много документов, за исключением тех, которые касались конкретных людей. Мы понимали, что если в документе названа фамилия какого-нибудь иностранного деятеля, и указано, как он сотрудничал с советскими спецслужбами и с КПСС, у него могут быть неприятности, в том числе очень серьезные. Поэтому мы эти дела оставляли засекреченными.

Очень много документов касалось давних лет, времен политических репрессий, документов за подписью Сталина, документов со сталинскими резолюциями. Никогда не забуду один документ. Это было письмо первого секретаря какого-то губернского комитета ВКП(б), датированное 1937-м годом. Там он сообщает, что в губернии проводится большая работа по выявлению контрреволюционных элементов. По 1-й категории там репрессировано столько-то тысяч человек, по 2-й категории - столько-то десятков тысяч человек. 1-я категория - это расстрел, 2-я категория - ГУЛАГ. И дальше он пишет, что они просят ЦК ВКП(б) увеличить им квоту по 1-й категории на 15 тысяч, по 2-й категории - еще на сколько-то, сейчас уже не помню. И дальше идет красный карандаш Сталина: «Разрешаю увеличить на 50 тысяч».

Понимаете, когда людоедство поставлено не просто на поток, оно поставлено на плановую основу, это производит жуткое впечатление. Должен сказать, что каждый раз, приходя домой после работы в архивах, я не мог есть, я не мог спать. Мне хотелось только одного - скорее в душ, чтобы смыть с себя весь тот ужас, который я читал. Это очень тяжело, это не для человеческого рассудка. И то, что Александр Николаевич Яковлев в течение многих лет занимался проблемой реабилитации, и через него проходили тысячи таких документов, это великий подвиг с его стороны. Просто великий подвиг. Я всего несколько месяцев проработал в этой комиссии, но мне хватило на всю жизнь. Я вам скажу, что это очень тяжелая работа. Очень!

Л.Б.: Михаил Александрович, и все-таки, почему свою историческую роль этот судебный процесс не выполнил? Все это не сыграло до конца своей роли. Как вы полагаете, что этому помешало? Ведь точка-то не была поставлена.

М.Ф.: Потому что очень трудно провести Нюрнбергский процесс по законам германского рейха. Представьте себе, ведь Нюрнбергский процесс был проведен по тем законам, который победители установили для Нюрнбергского трибунала. И эти законы были основаны на международном праве. Те законы, по которым Конституционный суд рассматривал дело о запрете КПСС, это были законы, написанные самой КПСС. Эти законы были написаны под руководством КПСС. И если в Конституции было написано, что КПСС представляет руководящую и направляющую силу общества, доказать ее неконституционность - это очень трудная задача. Причем большинство членов Конституционного суда вышли из КПСС не потому, что они идеологически были с ней не согласны, а потому, что им нужно было выбирать: либо ты член Конституционного суда, либо ты член партии. Мандат конституционного судьи несовместим с пребыванием в любой политической партии. Поэтому это был очень трудный процесс.

И я не считаю, что мы его проиграли. Я считаю, что мы его выиграли. Мы выиграли не с сухим счетом, безусловно. Я бы сказал, что мы его выиграли со счетом 7:3, ну, может быть, 6:4. Потому что, например, вопросы о собственности КПСС были решены в пользу государства. Было признано, что КПСС не может претендовать на те объекты собственности и недвижимости, которые у них сохранялись к этому моменту. В том числе это распространялось и на финансовые средства. И это по одной простой причине: все богатство КПСС складывалось не за счет партийных взносов, а за счет государственной казны. Они просто отбирали себе лучшие куски, а потом эти лучшие куски давали прибыль. Простите меня, если я у кого-то что-то отобрал, то это не мое, а преступно нажитое имущество. Поэтому, естественно, его надо было отобрать. И этот вопрос был решен в пользу государства, а не в пользу КПСС.

И самое главное, в постановлении Конституционного суда по делу КПСС есть очень важная фраза. Один из разделов постановления начинается словами: «В Советском Союзе в течение многих десятилетий действовал режим диктатуры, основанный на насилии и возглавляемый Политбюро ЦК КПСС». Вы понимаете, сказано черным по белому, что в стране был диктаторский режим . И это постановление Конституционного суда России. Когда сейчас говорят: «Ну, да, советский режим, там были некоторые недостатки, но это был вполне демократический режим», - дорогие мои, вы противоречите постановлению Конституционного суда. Конституционный суд сказал по-другому.

Точно так же у нас есть закон о реабилитации жертв политических репрессий, о реабилитации репрессированных народов и так далее. Там было то же самое сказано, и, примерно, в тех же формулировках. Там даются четкие характеристики того, чем был советский режим.

Л.Б.: А что не удалось? Вы же говорите, что счет был не сухой.

М.Ф.: Да, счет был не сухой, безусловно.Не удалось признать КПСС преступной организацией. Каждый раз, когда мы говорили о том, что этот процесс подобен Нюрнбергскому, на нас кричали, шикали, топали ногами. Это делали, в том числе, и судьи Конституционного суда. Причем даже тогда, когда мы приводили конкретные примеры. Например, когда мы говорили: посмотрите в конституционную формулу о руководящей и направляющей роли КПСС. Откуда растут ноги у этой формулы? Откуда она появилась в нашей конституции? Впервые она появилась в Конституции 1936-го года. А вот туда она откуда попала? И мы нашли, откуда она попала.

Это я нашел - могу сказать об этом с гордостью. Она попала туда из «Закона о единстве партии и государства». Этот закон, по-моему, от 1 декабря 1934-го года. Можно посмотреть более точно. В этом законе есть такие слова… Давайте, мы на минуточку остановимся, я сейчас возьму книгу и точно их процитирую.

Л.Б.: Ух ты! Прямо в ходе нашего разговора Михаилу Александровичу пришло письмо, что на сайте президента вывешена информация о том, что председателем Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека назначен Михаил Федотов. Вас можно поздравить с этим? Ведь это очень серьезная вещь.

М.Ф.: Это очень серьезная вещь. Поздравлять с этим, наверное, не надо. Это очень ответственная вещь, очень серьезная, очень важная. Будем работать.

Л.Б.: Но давайте все-таки завершим начатый разговор. Вы хотели найти точный текст закона.

М.Ф.: Да. Конституционная формула о КПСС как руководящей и направляющей силе попала в Конституцию 1936-го года из параграфа N3 закона германского рейха «Об обеспечении единства партии и государства» от 1-го декабря 1934-го года. Там нацистская партия названа «руководящей и ведущей силой национал-социалистского государства». Есть вопросы? По-моему, это прямая цитата. Документ подписан Адольфом Гитлером.

Когда я работал над материалами процесса по делу КПСС, я все время помнил то, что писал замечательный французский правовед и политолог Морис Дюверже в своей книге о политических партиях. Там у него была глава о монопартиях, где он сравнивал КПСС с нацистской партией Германии и фашистской партией Италии. Он нашел много общих черт, но нашел и определенные различия. Завершается глава такими словами: «Разница между немецким нацизмом и русским большевизмом не более чем разница между немецким и русским темпераментом».

Л.Б.: Но это какой-то не юридический вывод.

М.Ф.: На самом деле это очень серьезный ученый, Морис Дюверже, и работа у него очень серьезная. Он ее еще в 50-е годы написал. И вот я это понимал. Поэтому когда я поднимал тему Нюрнбергского процесса, это всегда вызывало жуткое неудовольствие, противодействие.

Л.Б.: А что еще не удалось сделать? Наверное, прежде всего не удалось - хотя процесс должен был эту роль выполнить - изменить общественное мнение, или повлиять на него сильно. Это был 1992-й год, верно?

М.Ф.: Это был1992-й год, да.

Л.Б.: Пройдет всего лишь четыре года, и в 1996-м году начнется сильнейший откат, катастрофический.

М.Ф.: Когда процесс начинался, была одна ситуация, а когда процесс завершался - совершенно другая. Когда заканчивался процесс, уже очень сильные протестные настроения были в стране. Очень сильные! Коммунисты уже снова были на коне, кроме того, они блокировались с красно-коричневыми. Ситуация была очень напряженной. В этот момент появился так называемый Фронт национального спасения, и Ельцин издал указ, в котором он запрещал этот Фронт. Этот указ тоже был обжалован в Конституционном суде, и Борис Николаевич поручил мне быть его представителем на этом процессе.

Завтра мы начинаем рассматривать дело по запрету Фронта национального спасения.

А некоторые члены Конституционного суда, насколько мне известно, говорили:

Хорошо. Мы поддержим решение по КПСС, но при условии, что дальше мы рассматриваем дело по Фронту национального спасения. И вот тут уж мы Ельцину дадим жару!

А вслед за этим сразу открывался очередной съезд, и коммунисты хотели свалить Ельцина. Хотели объявить ему импичмент. Моя задача заключалась в том, чтобы, выйдя из процесса над КПСС, не потерять ничего и продолжить работу по делу Фронта национального спасения. И, самое главное, - затянуть процесс, чтобы решение Конституционного суда не было вынесено до съезда. Чтобы коммунисты не могли им воспользоваться на съезде. И мне это удалось.

Л.Б.: Михаил Александрович, я понимаю, что вы торопитесь в связи с вашим новым назначением. Но все-таки расскажите, пожалуйста, про Париж и Окуджаву.

М.Ф.: Нет, в следующий раз. Об этом - в следующий раз.

Л.Б.: Ну, что ж, тогда завершим нашу беседу. Я вас поздравляю. Я понимаю, что у вас все резко меняется. Спасибо вам большое. Тогда в следующий раз мы сможем поговорить еще и о вашей работе в новой должности.

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ УКАЗОВ

No. 79 "О ПРИОСТАНОВЛЕНИИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ

1991 Г. No. 169 "О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КПСС И КП РСФСР",

А ТАКЖЕ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ КПСС

И КП РСФСР

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председателя В.Д. Зорькина, заместителя председателя Н.В. Витрука, секретаря Ю.Д. Рудкина, судей Э.М. Аместитова, Н.Т. Ведерникова, Г.А. Гаджиева, А.Л. Кононова, В.О. Лучина, Т.Г. Морщаковой, В.И. Олейника, Н.В. Селезнева, О.И. Тиунова, Б.С. Эбзеева

с участием:

представителей стороны, ходатайствующей о проверке конституционности Указов Президента Российской Федерации, - В.А. Бокова, И.М. Братищева, В.И. Зоркальцева, М.И. Лапшина, И.П. Рыбкина, В.И. Севастьянова, Ю.М. Слободкина, А.С. Соколова, Д.Е. Степанова, Б.В. Тарасова - народных депутатов Российской Федерации; С.А. Боголюбова, В.Г. Вишнякова, Б.П. Курашвили, В.С. Мартемьянова, Б.Б. Хангельдыева - докторов юридических наук;

представителей Президента Российской Федерации как стороны, издавшей рассматриваемые Указы, Г.Э. Бурбулиса - государственного секретаря при Президенте Российской Федерации, М.А. Федотова - доктора юридических наук, С.М. Шахрая - члена Верховного Совета Российской Федерации;

представителей стороны, ходатайствующей о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР, - И.А. Безрукова, А.А. Котенкова, О.Г. Румянцева - народных депутатов Российской Федерации, А.М. Макарова - члена Московской городской коллегии адвокатов;

представителей стороны, отстаивающие интересы КПСС и КП РСФСР, - В.Г. Вишнякова - доктора юридических наук, Ю.В. Голика - кандидата юридических наук, Г.А. Зюганова - бывшего секретаря ЦК Компартии РСФСР, Ю.П. Иванова - члена Московской областной коллегии адвокатов, В.А. Ивашко - бывшего заместителя Генерального секретаря ЦК КПСС, В.В. Калашникова - бывшего секретаря ЦК КПСС, А.В. Клигмана - члена Московской областной коллегии адвокатов, М.И. Кодина - бывшего заместителя председателя ЦКК КПСС, Б.П. Курашвили - доктора юридических наук, В.А. Купцова - бывшего первого секретаря ЦК Компартии РСФСР, В.С. Мартемьянова - доктора юридических наук, И.И. Мельникова - бывшего секретаря ЦК КПСС, О.О. Миронова - доктора юридических наук, Ф.М. Рудинского - доктора юридических наук, Ю.М. Слободкина - народного депутата Российской Федерации, Р.Г. Тихомирова - члена Московской городской коллегии адвокатов, В.Д. Филимонова - доктора юридических наук, Б.Б. Хангельдыева - доктора юридических наук,

руководствуясь частью первой статьи 165 и статьей 165.1 Конституции Российской Федерации, пунктом 1 части второй статьи 1, пунктом 3 части первой и частью второй статьи 57 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации,

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности Указов Президента Российской Федерации от 23 августа 1991 г. No. 79 "О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР", от 25 августа 1991 г. No. 90 "Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР" и от 6 ноября 1991 г. No. 169 "О деятельности КПСС и КП РСФСР", а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР.

Поводом к рассмотрению дела, согласно части четвертой статьи 58 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, явилось ходатайство группы народных депутатов Российской Федерации о проверке конституционности названных Указов, в котором содержится требование признать их не соответствующими Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая и 1 ноября 1991 года, поскольку, по мнению заявителей, Президент Российской Федерации, издавая названные Указы, вторгся в сферы законодательной и судебной властей.

1. Основанием для рассмотрения дела о проверке конституционности Указов Президента Российской Федерации от 23 и 25 августа, 6 ноября 1991 года, в соответствии с пунктами 5 и 6 части первой статьи 58 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли данные Указы Конституции Российской Федерации, установленному в Российской Федерации разделению законодательной, исполнительной и судебной властей, а также закрепленному Конституцией Российской Федерации разграничению компетенции между высшими органами государственной власти и управления Российской Федерации.

Необходимость проверки конституционности упомянутых Указов в одном производстве обусловлена неразрывной связью этих актов: они имеют один предмет регулирования, затрагивают единый комплекс правоотношений. Указы касаются деятельности на территории Российской Федерации одной организации - КПСС и Компартии РСФСР как ее составной части; имущества, которым владела, пользовалась и распоряжалась на территории Российской Федерации, а также содержат оценку деятельности организационных структур Компартии.

Указом Президента Российской Федерации от 23 августа 1991 года была приостановлена деятельность КП РСФСР, а Указом от 6 ноября 1991 года прекращена на территории Российской Федерации деятельность КПСС и КП РСФСР; Указом от 23 августа 1991 года поручалось МВД РСФСР обеспечить сохранность имущества КП РСФСР, Центральному банку РСФСР - приостановить операции по счетам органов и организаций КП РСФСР, а Указами от 25 августа и 6 ноября 1991 года предусматривался ряд охранных мероприятий по отношению к имуществу КПСС и КП РСФСР на территории Российской Федерации, которое объявлялось находящимся в государственной собственности, в связи с чем государственным органам передавалось право пользования этим имуществом. Меры, предусмотренные в отношении КПСС и КП РСФСР в Указах от 23 и 25 августа 1991 года, получили развитие в Указе от 6 ноября 1991 года, который по своим юридическим последствиям в основном поглощает два предыдущих.

Возможность проверки в рамках одного дела конституционности нескольких правовых актов, а при проверке конституционности одного правового акта - одновременного вынесения решения также и в отношении актов, основанных на обжалуемом либо его воспроизводящих, предусмотрена в части третьей статьи 32, части третьей статьи 64, частях второй и четвертой статьи 65 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации.

Фактические обстоятельства, которые упоминаются в проверяемых Указах, устанавливаются и исследуются Конституционным Судом в той мере, в какой они могут служить основанием содержащихся в Указах правовых решений, характеризуют конституционность этих решений и постольку, поскольку, в соответствии с частью четвертой статьи 1 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, их установление входит в компетенцию Конституционного Суда, не будучи отнесено к юрисдикции других судов и иных государственных органов.

2. В период подготовки к рассмотрению данного ходатайства в Конституционный Суд с 12 по 25 мая 1992 года поступили ходатайства ряда народных депутатов Российской Федерации о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР. Ходатайства основываются на статье 165.1 Конституции Российской Федерации в редакции от 21 апреля 1992 года и содержат требование признать КПСС и КП РСФСР неконституционными организациями, а вышеупомянутые Указы - конституционными. Основанием для рассмотрения дела стала обнаружившаяся неопределенность в вопросе о соответствии целей и деятельности КПСС и КП РСФСР Конституции Российской Федерации.

Статья 165.1, включенная в Конституцию Российской Федерации 21 апреля 1992 года и вступившая в силу 16 мая 1992 года, уполномочивает Конституционный Суд на рассмотрение дел о конституционности политических партий и иных общественных объединений. При этом Конституционный Суд исходит из того, что санкции в связи с неконституционной практикой политических партий были предусмотрены 16 июня 1990 года в новой редакции статьи 7 Конституции Российской Федерации, согласно которой не допускается, а значит, должна быть пресечена деятельность партий, других общественных объединений, имеющая конституционно запрещенную направленность.

Принцип недопустимости обратной силы закона не имеет отношения к вопросу об изменении подсудности дела, которая определяется в соответствии с законом, действующим в момент его рассмотрения.

Статья 2 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации обязывает Конституционный Суд обеспечивать непосредственное действие Конституции на всей территории Российской Федерации. Это относится и к его компетенции проверять конституционность политических партий и иных общественных объединений в соответствии со статьей 165.1 Конституции Российской Федерации.

Порядок конституционного судопроизводства по вопросу о конституционности политических партий, других общественных объединений может определяться в соответствии с основными правилами производства в Конституционном Суде, в необходимых случаях - на основе аналогии процессуального закона, прежде всего положений действующего Закона о Конституционном Суде Российской Федерации. При этом исследованию и оценке подлежит правовая сторона организации и деятельности политических партий.

В преамбуле Указа Президента Российской Федерации от 6 ноября 1991 года "О деятельности КПСС и КП РСФСР" отрицается природа КПСС как политической партии. В то же время вопрос о конституционности КПСС и КП РСФСР тесно связан с вопросом об их правовой природе, которая является отправной точкой для оценки конституционности мер, принятых в отношении них согласно проверяемым Указам. Налицо, таким образом, очевидная общность предмета ходатайств, заявленных в Конституционный Суд различными группами народных депутатов Российской Федерации.

Исходя из этого и руководствуясь статьей 165.1 Конституции Российской Федерации, частью первой статьи 20 и частями четвертой и восьмой статьи 41 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, Конституционный Суд соединил ходатайство о проверке конституционности трех названных Указов Президента Российской Федерации и ходатайства о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР, считая последний вопрос сопутствующим.

3. Рассматриваемые Указы издавались Президентом Российской Федерации в условиях противоречивости и пробельности законодательного регулирования деятельности политических партий в Российской Федерации.

Из республиканских актов, регулировавших статус общественных объединений, в Российской Федерации существовало только Положение о добровольных обществах и союзах от 10 июля 1932 года, предусматривавшее, в частности, административный порядок ликвидации этих общественных объединений. Положение о добровольных обществах и союзах, однако, определяло правовой статус не партий, профсоюзов и других массовых общественных объединений, а "организаций общественной самодеятельности трудящихся масс города и деревни", наблюдение и контроль за работой которых возлагались на центральные и местные органы исполнительной власти. Поэтому данное Положение не может служить правовой основой определения конституционности политических партий и компетенции государственных органов по отношению к партиям в период издания рассматриваемых Указов.

Что касается Закона СССР от 9 октября 1990 года "Об общественных объединениях", то на практике этот Закон фактически признавался действующим и применялся на территории Российской Федерации. Как видно из содержания Указа от 23 августа 1991 года "О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР", из этого исходил и Президент Российской Федерации.

Исследовав рассматриваемые Указы, заслушав выступления сторон, заключения экспертов и показания свидетелей, изучив представленные документы, руководствуясь при этом частью четвертой статьи 1 и статьей 32 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации установил:

В ходатайстве группы народных депутатов Российской Федерации утверждается, что Указ Президента Российской Федерации от 23 августа 1991 года "О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР" является антиконституционным, поскольку приостановление деятельности общественного объединения возможно только в условиях чрезвычайного положения, которого не было в момент издания Указа, и что тем самым Президент Российской Федерации превысил свои полномочия.

Представители Президента Российской Федерации утверждали, что решение Президента о приостановлении деятельности КП РСФСР на территории Российской Федерации соответствовало его конституционным полномочиям, установленному в Российской Федерации разделению властей и закрепленному Конституцией Российской Федерации разграничению компетенции между высшими органами государственной власти и управления Российской Федерации.

Из содержания Указа от 23 августа 1991 года следует, что Президент Российской Федерации при его издании исходил из статуса Компартии как общественного объединения. В Указе, в частности, отмечалось, что КП РСФСР не зарегистрировалась в установленном порядке, что органы Компартии поддержали ГКЧП, непосредственно участвовали в создании чрезвычайных комитетов в ряде регионов, чем грубо нарушали Конституцию и законы Российской Федерации, Закон СССР "Об общественных объединениях", а также препятствовали исполнению Указа Президента Российской Федерации от 20 июля 1991 года "О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР".

В Декларации о государственном суверенитете Российской Федерации, принятой 12 июня 1990 года первым Съездом народных депутатов Российской Федерации, определялось, что Российская Федерация гарантирует всем гражданам, политическим партиям, другим общественным объединениям, действующим в рамках Конституции Российской Федерации, равные правовые возможности участвовать в управлении государственными и общественными делами. В статье 7 Конституции Российской Федерации в редакции от 16 июня 1990 года устанавливалось, что все политические партии, общественные организации и массовые движения, выполняя функции, предусмотренные их программами и уставами, действуют в рамках Конституции СССР, Конституции Российской Федерации, конституций республик в составе Российской Федерации и законов СССР, Российской Федерации и республик в ее составе.

В 1990 году была учреждена КП РСФСР. Она создавалась как часть КПСС. В пункте 2 Постановления Учредительного съезда КП РСФСР говорилось: "Установить, что Коммунистическая партия РСФСР объединяет партийные организации, расположенные на территории республики, является составной частью КПСС, руководствуется ее программными документами и Уставом, имеет единый с ней партийный билет" ("Правда", 22 июня 1990 года). В Декларации, принятой Учредительным съездом, объявлялось, что Коммунистическая партия РСФСР образована в составе единой и обновляющейся КПСС. Эти положения воспроизводились в обращении Учредительного съезда к коммунистическим партиям союзных республик, в обращении к коммунистам, народам России, в резолюции о текущем моменте и первоочередных задачах Коммунистической партии РСФСР ("Правда", 24 июня 1990 года).

Впоследствии данная позиция официально не пересматривалась. Все документы КП РСФСР свидетельствуют о том, что она рассматривала себя в качестве структурной части КПСС. КП РСФСР могла согласно Уставу КПСС на базе основополагающих программных и уставных принципов КПСС разрабатывать свои программные и нормативные документы, была обязана проводить ее линию в сфере государственного строительства, социально-экономического и культурного развития республики (п. 22). Регистрация КП РСФСР, следовательно, не предусматривалась. КП РСФСР не обладала и правами юридического лица.

Назначение КП РСФСР состояло в том, чтобы объединять партийные организации КПСС, расположенные на территории РСФСР, координировать и направлять их деятельность, представлять их во взаимоотношениях с центральными органами КПСС, а также с другими партиями и движениями.

То, что КП РСФСР не являлась самостоятельной партией, доказывают и следующие обстоятельства:

а) КП РСФСР возникла по инициативе политбюро ЦК КПСС как составная часть КПСС. Соответствующее решение было принято 3 мая 1990 года. Впоследствии оно получило подтверждение в решении политбюро ЦК КПСС от 8 июня 1990 года. Однако согласно Закону СССР "Об общественных объединениях" инициатором создания партии могут быть только граждане, но не партия (части первая и вторая статьи 8);

б) Уставом КПСС компартии союзных республик объявлялись самостоятельными в системе КПСС, и, соответственно, членство в какой-либо из них одновременно означало членство в КПСС. При этом пункт 2 Устава запрещал члену КПСС состоять в других партиях. Следовательно, образование КП РСФСР в качестве составной части КПСС не изменяло статус коммунистов на территории Российской Федерации: они оставались членами КПСС, но входили в нее через КП РСФСР;

в) согласно упомянутому Закону общественным объединением признается добровольное формирование, возникшее в результате свободного волеизъявления граждан, объединившихся на основе общности интересов. При образовании КП РСФСР это не принималось во вниманием: учредительный съезд получил такой статус в ходе работы Российской партийной конференции; его участниками были избранные на XXVIII съезде КПСС от коммунистов России делегаты, которые не наделялись полномочиями создавать самостоятельную партию. Воля членов КПСС - коммунистов России относительно создания новой Компартии, вхождения в нее и выхода из КПСС каждого из них не выявлялась. Подобное допустимо, если образование КП РСФСР рассматривать как структурную перестройку КПСС. Но если анализировать статус КП РСФСР с точки зрения ее притязаний именоваться самостоятельной партией, независимой от КПСС, то игнорирование требований добровольности, свободы волеизъявления граждан становится дополнительным и веским основанием к отказу в признании КП РСФСР в качестве новой партии, независимой от КПСС. Кроме того, Закон исключает коллективное членство в партии, оно могло быть только индивидуальным;

г) КП РСФСР не имела своего устава и собственной программы.

Таким образом, КП РСФСР не была самостоятельной партией и не нуждалась в регистрации. Поэтому обвинения в ее адрес относительно незарегистрированности, содержащиеся в преамбулах Указов Президента Российской Федерации от 23 августа 1991 года "О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР" и от 6 ноября 1991 года "О деятельности КПСС и КП РСФСР", следует признать не имеющими юридического значения, не говоря уже о том, что регистрации подлежат не сами общественные объединения, а их уставы.

Будучи составной частью КПСС, Компартия РСФСР не могла помимо КПСС стать самостоятельным собственником имущества.

В Постановлении первого Съезда народных депутатов Российской Федерации "О механизме народовластия в РСФСР", в принятом за основу на съезде "Декрете о власти" в Российской Федерации провозглашалось равноправие граждан независимо, в частности, от политических и иных убеждений, принадлежности к партиям или иным действующим в законном порядке общественным организациям (что было закреплено в статье 24 Конституции РСФСР); запрещалось совмещение должностей руководителей органов государственной власти и управления с любой другой должностью, в том числе в политических или общественно-политических организациях; устанавливалось, что "всякое противоправное вмешательство политических партий, партийно-политических органов и иных общественных организаций в деятельность органов государственной власти и управления, хозяйственную и социально-культурную деятельность государственных предприятий, учреждений и организаций должно пресекаться незамедлительно и со всей решительностью". Во исполнение этих решений съезда Президент Российской Федерации издал 20 июля 1991 года Указ "О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР".

Позиция Компартии РСФСР по данному вопросу получила отражение в Постановлении ЦК КП РСФСР от 6 августа 1991 года "О неотложных вопросах работы партийных организаций Компартии РСФСР в связи с Указом Президента РСФСР от 20 июля 1991 года "О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР" ("Советская Россия", 8 августа 1991 года). В нем, в частности, руководителям предприятий и учреждений предлагалось не принимать меры, направленные на прекращение деятельности организационных структур политических партий.

Таким образом, руководство КП РСФСР выражало несогласие с Указом Президента от 20 июля 1991 года и препятствовало его исполнению.

19 августа 1991 года заявлением советского руководства объявлялось чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР (которые не были определены) и для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения образовывался Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП), т.е. неконституционный государственный орган.

Руководство КПСС и КП РСФСР, многие областные и краевые партийные комитеты прямо или косвенно поддержали действия неконституционного ГКЧП, что подтверждается, в частности:

шифротелеграммой No. 215-Ш, направленной 19 августа 1991 года из ЦК КПСС первым секретарям компартий союзных республик, крайкомов, обкомов и райкомов партии, в которой говорилось: "В связи с введением чрезвычайного положения примите меры участия коммунистов в содействии Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР. В практической деятельности руководствоваться Конституцией СССР. О Пленуме ЦК и других мероприятиях сообщим дополнительно. Секретариат ЦК КПСС";

телеграммой секретаря ЦК КПСС Шенина с требованием информировать о принятых мерах;

проектом заявления политбюро ЦК КПСС в поддержку ГКЧП, которое отказались подписать только два члена политбюро - Назарбаев и Силлари;

рядом шифротелеграмм, поступавших в ЦК КПСС: из Марийского рескома КПСС, Нижегородского и Тамбовского обкомов КПСС и других.

В условиях фактической бездеятельности высших государственных органов СССР Президент Российской Федерации издал ряд указов, направленных на защиту Конституции, законности, на обеспечение государственной и общественной безопасности. При этом Президент осуществлял полномочия, предоставленные ему Конституцией и Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 21 августа 1991 года "О дополнительных полномочиях Президента РСФСР по обеспечению законности деятельности Советов народных депутатов в условиях ликвидации последствий попытки государственного переворота в СССР".

Действия Президента Российской Федерации и других республиканских органов государственной власти и управления по защите конституционного строя были одобрены в Постановлении Верховного Совета Российской Федерации от 22 августа 1991 года "О политической ситуации в республике, сложившейся в результате антиконституционного государственного переворота в СССР".

Позиция и действия руководства России, позволившие восстановить конституционную власть в стране, получили одобрение в Указе Президента СССР от 22 августа 1991 года "Об отмене антиконституционных актов организаторов государственного переворота", а также в Постановлениях Верховного Совета СССР от 29 августа 1991 года "О ситуации, возникшей в стране в связи с имевшим место государственным переворотом" и от 30 августа 1991 года "О первоочередных мерах по предотвращению попыток осуществления государственного переворота".

Незаконное решение ГКЧП о введении чрезвычайного положения, как и все иные его акты, было отменено 22 августа 1991 года Указом Президента СССР. На территории Российской Федерации чрезвычайное положение Президентом республики не объявлялось и на момент издания Указа от 23 августа 1991 года не имело места. На этом основании в ходатайстве группы народных депутатов Российской Федерации утверждается, что приостановление деятельности Компартии РСФСР данным Указом противозаконно, поскольку такое приостановление возможно только в условиях чрезвычайного положения.

В законодательстве, действовавшем в тот период и действующем в настоящее время на территории Российской Федерации, нет общей нормы, прямо предусматривающей основания и порядок приостановления деятельности политических партий, других общественных объединений или их руководящих структур. В то же время возможность такого приостановления закреплялась не только в пункте "в" статьи 23 Закона Российской Федерации "О чрезвычайном положении" и аналогичном союзном законе в связи с введением чрезвычайного положения, но и в Законе СССР от 2 апреля 1990 года "Об усилении ответственности за посягательства на национальное равноправие граждан и насильственное нарушение единства территории Союза ССР".

Сопоставление названных актов с частью второй статьи 7 Конституции Российской Федерации, а также статьями 3 и 22 Закона СССР "Об общественных объединениях" дает основание для вывода, что и российский, и союзный законодатель исходили из принципа, согласно которому приостановление компетентными государственными органами деятельности политических партий и других общественных объединений, помимо случаев чрезвычайного положения, возможно при наличии тех же оснований, что и недопущение их деятельности. Последнее в соответствии с частью второй статьи 7 Конституции Российской Федерации допустимо и необходимо в целях пресечения перечисленных в этой норме противоправных деяний.

Приостановление деятельности общественных объединений должно осуществляться, таким образом, в интересах обеспечения безопасности граждан, государственной и общественной безопасности, нормальной деятельности государственных институтов. Во всех этих случаях деятельность общественных объединений приостанавливается до принятия решения судебным органом. Приостановление деятельности общественного объединения при наличии основания предполагать, что оно участвовало в антиконституционных деяниях, обстоятельства которых подлежат расследованию, служит именно этим целям. В то же время процедура его не была урегулирована. При этом в тех актах, где прямо закреплена возможность приостановления деятельности общественных объединений, такое полномочие предоставлено высшему должностному лицу государства - Президенту.

Приостановление в названных выше целях деятельности Компартии РСФСР указом Президента Российской Федерации было осуществлено в сложившейся в августе 1991 года ситуации. Оно соответствовало положениям статьи 4 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, обязывающей органы государства обеспечивать охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан, соблюдать действующее законодательство, а также соответствовало конституционному статусу Президента Российской Федерации, прежде всего - предусмотренному абзацем первым пункта 11 статьи 121.5 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года его полномочию принимать меры по обеспечению государственной и общественной безопасности Российской Федерации, от ее имени участвовать в обеспечении государственной и общественной безопасности Союза ССР. Применение таких мер не связывается законом с обязательным объявлением чрезвычайного положения на территории Российской Федерации. Указанное полномочие включает право Президента России признать наличие угрозы государственной и общественной безопасности страны и в зависимости от степени реальности угрозы принимать решения в соответствии со своей компетенцией.

Президент Российской Федерации в данном случае действовал как высшее должностное лицо республики и глава ее исполнительной власти (часть первая статьи 121.1 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года) в соответствии со своей присягой, в которой он обязался, в частности, защищать суверенитет Российской Федерации (статья 121.4 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года).

Издавая Указ от 23 августа 1991 года, Президент Российской Федерации исходил из статуса КП РСФСР как общественного объединения, следовал статьям 6 и 7 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, статьям 6 и 7 Конституции СССР, действовавшей в редакции от 26 декабря 1990 года, статье 1 Закона СССР "Об общественных объединениях". Указ был направлен на непосредственное применение части второй статьи 7 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, не допускающей деятельности партий, организаций и движений, имеющих целью или методом действий, в частности, насильственное изменение конституционного строя, подрыв государственной безопасности. При этом судебный порядок ограничения права на объединение в Конституции Российской Федерации закреплен не был. Указ же предусматривал обращение к органам судебной власти после завершения расследования для решения вопроса о неконституционности действий КП РСФСР, что соответствовало принципам рассмотрения аналогичных вопросов, установленным Законом СССР "Об усилении ответственности за посягательства на национальное равноправие граждан и насильственное нарушение единства территории Союза ССР". Конституционный Суд принимает во внимание и тот факт, что Постановлением Верховного Совета СССР от 29 августа 1991 года "О ситуации, возникшей в стране в связи с имевшим место государственным переворотом" была приостановлена деятельность КПСС на всей территории СССР; согласно этому Постановлению решение вопроса о ее дальнейшей судьбе должно было зависеть от результатов расследования органами прокуратуры по фактам участия руководящих органов КПСС в действиях по насильственному изменению конституционного строя и в случае их подтверждения предусматривалось их рассмотрение в высшем судебном органе.

Приостановление деятельности КП РСФСР требовало принятия мер по сохранности ее имущества. На основании вышеназванных положений Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, а также ее статьи 10, предусматривающей обязанность государства охранять право собственности, обеспечивать равную защиту всех форм собственности, с учетом необходимости предотвратить незаконное изъятие и использование партийного имущества и средств, были приняты меры, перечисленные в пунктах 3 и 4 Указа Президента Российской Федерации от 23 августа 1991 года, а именно: даны поручения МВД РСФСР обеспечить сохранность имущества и денежных средств органов и организаций Компартии РСФСР до принятия окончательного решения судебными органами, а Центральному банку РСФСР - обеспечить приостановление до особого распоряжения операций по расходованию средств со счетов органов и организаций Компартии РСФСР.

Эти действия были поддержаны Президентом СССР, который своим Указом от 24 августа 1991 года "Об имуществе Коммунистической партии Советского Союза" обязал Советы народных депутатов взять под охрану имущество КПСС и определил, что вопросы дальнейшего его использования должны разрешаться в строгом соответствии с законами СССР и республик о собственности и общественных объединениях.

Президиум Верховного Совета Российской Федерации заявил 16 сентября 1991 года, что "любые сделки в отношении имущества, ценностей, авуаров или иных объектов, принадлежащих КПСС, ее частям, входящим в нее организациям, учреждениям или предприятиям, находящимся как в СССР, так и за его границами, являются недействительными со всеми вытекающими из этого, согласно законодательству РСФСР, последствиями".

Меры, предусматриваемые пунктом 3 Указа Президента Российской Федерации от 23 августа 1991 года, имеют целью защиту интересов государства, охрану государственной и общественной собственности, обеспечение государственной безопасности и обороноспособности страны, что соответствует положениям пунктов 3 и 4 части второй статьи 125 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года.

Вместе с тем Конституционный Суд отмечает, что содержащееся в пункте 1 Указа предписание Прокуратуре РСФСР провести расследование фактов антиконституционной деятельности органов Компартии РСФСР и изложенное в пункте 5 Указа предложение Прокуратуре РСФСР обеспечить надзор за исполнением настоящего Указа не имеют юридического значения, поскольку соответствующая обязанность Прокуратуры вытекает из статей 176, 177 и 179 Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года.

Не соответствует принципу разграничения компетенции между государственными органами содержащееся в пункте 1 поручение Министерству внутренних дел РСФСР провести расследование фактов антиконституционной деятельности органов Компартии РСФСР, так как органы внутренних дел согласно статье 126 Уголовно-процессуального кодекса республики не вправе проводить предварительное расследование по такого рода делам.

В пункте 6 Указа устанавливалось, что он вступает в силу с момента его подписания. Однако согласно общим принципам права любой правовой акт, носящий общеобязательный характер и затрагивающий права, свободы и обязанности человека, должен вступать в силу не ранее чем после его опубликования или доведения до всеобщего сведения иным способом. Порядок опубликования указов Президента Российской Федерации на тот период не был установлен, однако сложившаяся практика позволяла считать его аналогичным порядку опубликования законов, что впоследствии нашло подтверждение в Указе Президента Российской Федерации от 26 марта 1992 года "О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации и Правительства Российской Федерации".

В то же время Конституционный Суд принимает к сведению, что Указ Президента от 23 августа 1991 года был доведен до всеобщего сведения, одновременно с его подписанием, по радио и телевидению.

В ходатайстве народных депутатов о проверке конституционности указов Президента Российской Федерации объявление государственной собственностью имущества КПСС и КП РСФСР названо "национализацией" и утверждается, что данное изъятие осуществлено Президентом в противоречии с Конституцией Российской Федерации (статьи 10, 49) и действующими в Российской Федерации законами, в частности, Законом РСФСР "О собственности в РСФСР" (статьи 1, 2, 17, 30, 31, 32), Законом СССР "Об общественных объединениях" (статьи 18, 22), в которых содержатся гарантии защиты права собственности общественных объединений.

В ходе судебного разбирательства Конституционный Суд установил, что имущество КПСС и КП РСФСР, числившееся на их балансах, содержало в своем составе объекты, могущие принадлежать различным собственникам, в том числе государству. Это доказано приобщенными к делу документами (распоряжения Совета Министров СССР о выделении валюты, решения о безвозмездной передаче зданий, находящихся в собственности государства, и т.д.), свидетельскими показаниями (В.В. Иваненко).

Точное определение субъекта права собственности на тот или иной имущественный объект, находившийся в управлении органов и учреждений КПСС, затруднено вследствие огосударствления основной массы национального богатства.

Конституция СССР 1977 года установила в статье 10, что наряду с государственной (общенародной) и колхозно-кооперативной собственностью социалистической собственностью является также имущество профсоюзных и иных общественных организаций, необходимое им для осуществления уставных задач. Систематическое толкование норм Конституции СССР и Конституции Российской Федерации, а также Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик и ГК Российской Федерации приводит Суд к заключению, что понятие "общественные организации" в данном контексте не включало КПСС. Об этом свидетельствует конституционная формула "профсоюзные и иные общественные организации". О КПСС в Конституции говорилось в статье 6, а в статье 7 - о роли профсоюзов, комсомола, кооперативных и других общественных организаций. Очевидно, что приведенная формула статьи 10 Конституции СССР 1977 года (соответствующих статей конституций союзных и автономных республик) корреспондирует именно ее статье 7. Законодатель в то время не мог включить КПСС в понятие "другие общественные организации", ибо это в корне противоречило бы фактическому положению КПСС как "руководящей и направляющей силы общества". В статьи 6 Конституции СССР КПСС определялась как "ядро политической системы советского общества, государственных и общественных организаций". А в статье 7 Конституции СССР КПСС среди общественных организаций не называлась. Нежелание КПСС отождествлять себя с общественными организациями, таким образом, подтверждается и текстом Конституции СССР.

КПСС была вне гражданско-правового регулирования отношений по поводу ее имущества. Этот тезис доказывается материалами дела, поскольку установлено, что в отношении имущества КПСС не осуществлялся финансовый контроль государства. Общий надзор прокуратуры также не касался сферы деятельности КПСС. Даже бухгалтерский учет в КПСС велся не в соответствии с установленным порядком. Нередко органы и должностные лица КПСС давали иным субъектам права собственности обязательные для них указания по распоряжению имуществом без того, чтобы принять его на свой баланс. При этом имели место случаи неосновательного обогащения КПСС за счет государства в нарушение статьи 133 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик.

Неопределенность субъектов права собственности на имущество, находившееся в управлении КПСС и КП РСФСР, не позволяет однозначно признать их его собственниками. Имущество легко трансформировалось из одной формы социалистической собственности в другую по воле органов КПСС, управлявших имуществом, но не формального собственника. Нормы гражданского законодательства не воплощались в конкретные имущественные правоотношения, и в то же время органы КПСС буквально истолковывали статью 6 Конституции СССР (в увязке с положением о верховенстве норм Конституции).

Применительно к собственности КПСС использовалась система двойных стандартов: юридически имущество считалось собственностью общественной организации, фактически же в собственности КПСС собственность действительно общественная переплеталась с собственностью государственной; юридически распоряжаться собственностью КПСС могли только высшие органы партии (съезд КПСС, ЦК КПСС), а фактически ею распоряжались руководящие оргструктуры КПСС.

Конституционный Суд, констатируя невозможность выяснения в данном судебном разбирательстве подлинной воли собственника при передаче имущества от государства к КПСС, рассматривает имущество, управлявшееся КПСС, как находившееся в ее распоряжении без правового основания. Эта констатация не исключает принципиальной возможности того, что часть имущества, находившегося в управлении КПСС, законно принадлежала ей на праве собственности.

Таким образом, при оценке конституционности Указа Президента от 25 августа 1991 года "Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР" Конституционный Суд исходит из того, что имущество, управлявшееся КПСС и соответственно КП РСФСР, принадлежало трем категориям собственников: а) государству, б) КПСС, в) иным собственникам. Однако в отношении того, где кончается собственность одного субъекта и начинается собственность другого, а в некоторых случаях и в отношении того, кто является собственником, существует правовая неопределенность, которая может быть устранена лишь в порядке гражданского или арбитражного судопроизводства. Конституционный Суд не мог входить в обсуждение вопроса о том, в какой части собственность КПСС составляет собственность государства, так как в соответствии с частью четвертой статьи 1 Закона о Конституционном Суде Суд воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в компетенцию других судов.

В связи с распадом КПСС как общесоюзной партии вопрос о ее имуществе не может быть решен ни на основании статьи 14, ни на основании статьи 22 Закона СССР "Об общественных объединениях". В статье 6 этого Закона сказано, что к общесоюзным относятся такие объединения, деятельность которых в соответствии с уставными задачами должна распространяться на территории всех или большинства союзных республик. И если это условие отпадает, имеет место распад общесоюзного объединения, последствия которого законом не предусмотрены. Возникла, таким образом, ситуация правовой неопределенности в отношении значительной части имущества бывшей КПСС на территории Российской Федерации. В условиях, когда принцип разделения властей не получил последовательного развития в законодательстве Российской Федерации о собственности, когда многие нормы законодательства входят в противоречие с этим принципом, конституционного решения вопроса о судьбе имущества, которое находилось в управлении органов КПСС, можно было достичь только, если бы в решении всего комплекса проблем приняли участие и высшие законодательные, исполнительные и судебные органы Российской Федерации.

В условиях, когда деятельность КП РСФСР была приостановлена, когда невозможно было провести съезд партии для изъявления ее воли в отношении партийного имущества и когда право партийной собственности на многие объекты имущества было сомнительно, формой решения вопроса о собственности КПСС могло быть, в порядке устранения пробела в Законе РСФСР "О собственности в РСФСР", принятие законодательного решения Верховным Советом Российской Федерации, который в соответствии с пунктом 6 части первой статьи 109 Конституции в пределах компетенции Российской Федерации осуществляет законодательное регулирование отношений собственности.

Исходя из этой конституционной нормы, Верховный Совет не вправе был, однако, решать конкретные вопросы ни о судьбе имущества КПСС как общественного объединения (это прерогатива судебной власти), ни о судьбе государственного имущества, которое фактически находилось во владении, пользовании и распоряжении КПСС (решение этих вопросов, как не входящих в компетенцию законодательных и судебных органов, должно осуществляться исполнительной властью).

Применительно к находившемуся в управлении КПСС и КП РСФСР государственному имуществу Указ Президента Российской Федерации отвечал положениям статьи 10 Конституции Российской Федерации, согласно которой государство, в частности, признает и охраняет право собственности и обеспечивает равную защиту всем ее формам. Указ в этой части отвечает и положениям статьи 11.1 Конституции, регулирующей основы статуса государственной собственности в Российской Федерации. Президент Российской Федерации действовал в данном случае в соответствии с частью первой статьи 121.1 Конституции, характеризующей его как высшее должностное лицо государства и главу исполнительной власти, и в соответствии со статьей 121.4 Конституции. Распоряжения по использованию государственного имущества, содержащиеся в Указе, входят в сферу его компетенции: в соответствии с пунктом 6 статьи 121.5 Конституции Президент Российской Федерации руководит деятельностью Совета Министров, который согласно статье 121 Конституции подотчетен Президенту, а согласно пункту 3 части второй статьи 125 Конституции осуществляет, в частности, меры по защите интересов государства и охране социалистической собственности. Ряд полномочий Совета Министров по отношению к государственной собственности, использованных в Указе, предусмотрен пунктами 1 и 2 части второй статьи 125 Конституции. Распоряжения Президента в данной связи, обращенные к органам исполнительной власти в пунктах 5 и 6 Указа, отвечают его компетенции также в силу пункта 11 статьи 121.5 Конституции, предусматривающего обязанность Президента принимать меры по обеспечению государственной и общественной безопасности.

Нельзя признать правомерным безоговорочное объявление государственной собственностью той части находившегося в управлении КПСС имущества, право собственности на которое принадлежало ей как общественному объединению (членские взносы, доходы от издательской деятельности), а равно той части указанного имущества, собственник которой был неизвестен. Обращение такого имущества в государственную собственность как противоречащее положениям статьи 10, части второй статьи 49, пункту 6 части первой статьи 109, статьям 121.5, 121.8 Конституции Российской Федерации не может по действующему праву производиться актом исполнительной власти.

Объявление государственной собственностью имущества, которое в государственной собственности не находилось, не может входить в компетенцию исполнительной власти, если она не уполномочена на это специально актом власти законодательной. В данном случае такой уполномочивающий акт отсутствовал.

В стране в течение длительного времени господствовал режим неограниченной, опирающейся на насилие власти узкой группы коммунистических функционеров, объединенных в политбюро ЦК КПСС по главе с генеральным секретарем ЦК КПСС.

Имеющиеся в деле материалы свидетельствуют о том, что руководящие органы и высшие должностные лица КПСС действовали в подавляющем большинстве случаев втайне от рядовых членов КПСС, а нередко - и от ответственных функционеров партии. На нижестоящих уровнях управления вплоть до района реальная власть принадлежала первым секретарям соответствующих партийных комитетов. Лишь на уровне первичных организаций КПСС имела черты общественного объединения, хотя производственный принцип формирования этих организаций ставил членов КПСС в зависимость от их руководства, тесно связанного с администрацией. Материалами дела, в том числе показаниями свидетелей, подтверждается, что руководящие структуры КПСС были инициаторами, а структуры на местах - зачастую проводниками политики репрессий в отношении миллионов советских людей, в том числе в отношении депортированных народов. Так продолжалось десятилетиями.

После изменения статьи 6 Конституции СССР, как и в прежние годы, оргструктуры КПСС решали многие вопросы, входящие в компетенцию соответствующих органов власти и управления. Так, 10 мая 1990 года на заседании политбюро ЦК КПСС был рассмотрен вопрос о реализации золота и алмазов (документ 67). В течение 1990 года в ЦК КПСС обсуждались вопросы о преобразовании дипломатических представительств СССР, текстах сообщений Госкомстата СССР, использовании валютных доходов учреждений искусства и культуры, производстве средств пожаротушения, деятельности ВПК и Министерства внешних экономических связей, передаче Госснабу СССР материальных ценностей из Госрезерва, персональном присуждении Ленинских и Государственных премий СССР, подслушивании служебных телефонных переговоров, выводе советских войск из Венгрии, содержании советских войск в Германии в 1991 году и последующий период, мерах в связи с антиармейскими проявлениями, направлениях работы МИД СССР, приглашении руководителей братских партий на отдых, работах по ядерной энергетике, задолженности советских организаций "фирмам друзей", обеспечении некоторых заводов (документы 64 - 72).

В 1991 году в ЦК КПСС рассматривались вопросы о запасах материальных ресурсов, плохой обеспеченности предприятий сырьем, нестабильности положения в Абхазии, командировке члена - корреспондента Академии наук СССР на сессию Университета ООН в Макао, внешней задолженности СССР. В 1991 году союзные ведомства направляли в ЦК КПСС материалы о работе оборонного комплекса, о частичном изменении постановления Верховного Совета РСФСР о введении в действие Закона РСФСР "О собственности в РСФСР", о приеме иностранных граждан на учебу в СССР и так далее.

Назначение высших должностных лиц, присвоение генеральских званий продолжало осуществляться только с согласия ЦК КПСС (документы 10, 11, 12, 21 и др.).

О прямом сращивании военных и партийных органов свидетельствуют Постановление секретариата ЦК КПСС от 12 апреля 1990 года "Об изменениях в советах обороны некоторых автономных республик и областей РСФСР" (документ 15); список членов военных советов из числа партийного руководящего состава республик, краев и областей по состоянию на 1991 год (документ 203); записка секретарей ЦК КПСС О.С. Шенина и О.Д. Бакланова от 9 января 1991 года "О партийном руководстве вопросами оборонного строительства" (документ 433).

До принятия закона СССР об органах госбезопасности продолжало действовать Положение о Комитете госбезопасности при Совете Министров СССР и его органах на местах от 9 января 1959 года, утвержденное президиумом ЦК КПСС. В нем подчеркивалось, что органы КГБ являются политическими, осуществляют мероприятия ЦК КПСС и работают под его непосредственным руководством, руководящие работники КГБ входят в партноменклатуру, приказы председателя КГБ издаются с одобрения ЦК КПСС.

В 1990 году председатель КГБ СССР заверял, что его ведомство остается подконтрольным КПСС. В ЦК КПСС продолжали поступать соответствующие отчеты и записки, сотрудники КГБ привлекались к проведению политических (партийных) мероприятий.

Практически до конца своей деятельности КПСС сохраняла номенклатуру. Последний список номенклатуры был утвержден ЦК КПСС 7 августа 1991 года. В него включены 7 тысяч человек, занимающих ключевые должности в государстве, - президенты республик, председатели Советов, председатели Советов Министров и так далее. Запрещалось вносить какие-либо изменения в утвержденный ЦК КПСС личный листок по учету кадров и в анкету; ЦК КПСС продолжал принимать решения о присвоении конкретным лицам почетных и специальных званий, дипломатических рангов, о государственных наградах, об установлении персональных пенсий.

Продолжал действовать порядок, согласно которому ни одно серьезное назначение не могло обойтись без предварительного согласования с ЦК КПСС.

КПСС стремилась и далее контролировать средства массовой информации. В 1990 году партийное руководство поручает Гостелерадио СССР создать регулярную телевизионную программу, посвященную проблемам КПСС, ее роли и месту в современном обществе; идеологический отдел высказывает замечания Госкино по фильму, в котором показаны кадры Нюрнбергского процесса. В 1991 году отделы ЦК КПСС признали необходимым, чтобы МИД СССР обратил внимание западных держав на неприемлемую деятельность радиостанций "Голос Америки", "Би-би-си", "Свобода".

Использование КПСС государственных средств продолжалось и в 1990 - 1991 годах. Так, проведенная Главной военной прокуратурой ревизия подтвердила факты бесплатного использования секретарями ЦК КПСС самолетов; оставалось без оплаты использование десятков телетайпов в здании ЦК КПСС, фельдъегерской службы партструктур на территории страны; на государственный счет относились командирования за границу; министерствам и ведомствам давались поручения в связи с созданием пресс-центра конференции Компартии России и XXVIII съезда КПСС.

Проводилось обеспечение партработников за государственный счет. В 1991 году ЦК КПСС были безвозмездно переданы государственные дачи, взяты на партбюджет республиканские и областные газеты, содержащиеся за государственный счет. Содержание политорганов КГБ, МВД, Минобороны обошлось государству в 1990 и 1991 годах в 691 млн. рублей. В интересах сохранения в неприкосновенности партийного бюджета ЦК КПСС предпринимались меры по уплате долгов так называемым "фирмам друзей" с ориентацией на госбюджет и несвязанные валютные кредиты.

Все изложенное относится к руководящим структурам КПСС и КП РСФСР, прежде всего к их комитетам от центральных до районных с секретариатами и бюро (в центральных - политбюро), а также аппаратам этих комитетов. Масса рядовых членов, включая руководство первичных организаций, государственной деятельностью практически заниматься не могла. Даже предусмотренное до 1990 года уставом КПСС право партийного контроля за деятельностью администрации предприятий и учреждений чаще всего оказывалось пустой формальностью, поскольку во главе администрации стояли представители номенклатуры упомянутых комитетов КПСС (КП РСФСР).

Рядовые члены КПСС (КП РСФСР) одобряли на своих собраниях политические акции центральных и иных комитетов и их аппарата. Лишь в самое последнее время начала появляться критика с их стороны, однако решающего влияния рядовые члены КПСС (КП РСФСР) в своей организации добиться так и не смогли.

Руководящие структуры КПСС И КП РСФСР присвоили государственно-властные полномочия и активно их реализовывали, препятствуя нормальной деятельности конституционных органов власти. Это послужило юридическим основанием для ликвидации данных структур указом высшего должностного лица Российской Федерации. Действия Президента были продиктованы объективной необходимостью исключить возврат к прежнему положению, ликвидировать структуры, повседневная практика которых была основана на том, что КПСС занимала в государственном механизме положение, не согласующееся в основами конституционного строя.

Основанием для предписанного пунктом 1 Указа от 6 ноября 1991 года прекращения деятельности и роспуска организационных структур КПСС и КП РСФСР является прежде всего положение части первой статьи 4 Конституции Российской Федерации в редакции от 1 ноября 1991 года, возлагающее на государство и его органы обязанность обеспечить охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан. Президент Российской Федерации действовал при этом во исполнение своей присяги, изложенной в статье 121.4 Конституции и обязывающей его защищать суверенитет Российской Федерации, уважать и охранять права и свободы человека и гражданина. Осуществленные Президентом меры суть те меры по обеспечению государственной и общественной безопасности Российской Федерации, которые Президент обязан принимать в соответствии с абзацем первым пункта 11 статьи 121.5 Конституции Российской Федерации в редакции от 1 ноября 1991 года.

Антиконституционность деятельности руководящих структур КПСС и КП РСФСР, существовавших на момент издания Указа Президента Российской Федерации от 6 ноября 1991 года "О деятельности КПСС и КП РСФСР", исключает возможность их восстановления в прежнем виде. Члены КП Российской Федерации вправе создавать лишь новые руководящие структуры в полном соответствии с требованиями действующей Конституции и законов Российской Федерации и на равных условиях с другими партиями.

Однако слишком широкая формулировка пункта 1 Указа, предусматривающая прекращение деятельности и роспуск организационных структур КПСС и КП РСФСР, не учитывает отмеченное выше различие между руководящими структурами и первичными организациями КПСС и КП РСФСР, образованными по территориальному принципу.

В практике исполнения Указа возобладало ограничительное толкование его пункта 1: депутаты - коммунисты сохранили в представительных органах свои мандаты и фракции, членство в компартии и прежняя работа в ней не служат основанием для какой-либо дискриминации, были беспрепятственно созданы новые партии коммунистической ориентации. Однако существующий текст этого пункта Указа при буквальном его истолковании может быть использован как для недопустимой дискриминации коммунистов вопреки, в частности, положениям пункта 2 того же Указа, так и для столь же недопустимого неприменения мер законной ответственности к конкретным лицам, виновным в антиконституционных деяниях руководящих структур КПСС и КП РСФСР.

Пункт 2 Указа, запрещающий органам исполнительной власти Российской Федерации, краев, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга, а также органам прокуратуры преследовать российских граждан за факт принадлежности к КПСС или КП РСФСР, представляет собой гарантию соблюдения ряда конституционных положений, обеспечивающих соблюдение прав и свобод граждан.

К пункту 3 Указа в полной мере относится изложенное выше применительно к Указу Президента Российской Федерации от 25 августа 1991 года "Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР". Этот пункт Указа конституционен в отношении той части имущества КПСС и КП РСФСР, право собственности на которую принадлежит государству, и неконституционен в отношении остальной части этого имущества.

Что касается пункта 4 Указа, то он направлен на обеспечение исполнения его пунктов 1 - 3. Из сказанного выше следует, что обязанность, возложенная на перечисленные в данном пункте государственные органы, применительно к исполнению предписаний, содержащихся в пунктах 1 и 3 Указа, конституционна лишь в той мере, в какой конституционны эти пункты Указа.

Президент Российской Федерации, который в соответствии с частью первой статьи 121.1 Конституции Российской Федерации в редакции от 1 ноября 1991 года является высшим должностным лицом и главой исполнительной власти в Российской Федерации, правомочен отдавать распоряжения государственным органам исполнительной власти нижестоящих уровней управления, относящиеся к претворению в жизнь его указов. Соответственно из установленной в части второй статьи 4 Конституции обязанности должностных лиц соблюдать Конституцию и законы вытекает их обязанность исполнять указы Президента Российской Федерации, изданные в пределах его компетенции.

Издавая Указ, Президент руководствовался статьей 121.4, а также частью первой статьи 121.8 Конституции, наделившей его правом издавать указы, обязательные к исполнению на всей территории Российской Федерации, и проверять их исполнение. Обеспечивая исполнение Указа, Президент опирался на такие свои полномочия, как руководство Советом Министров, возложенное на Президента пунктом 6 статьи 121.5, и иные полномочия, возложенные на него в соответствии с пунктом 16 статьи 121.5 Конституции законами Российской Федерации. Кроме того, статья 122 Конституции устанавливает подотчетность Совета Министров Президенту, в том числе и по вопросам, отнесенным к ведению Совета Министров в области народного хозяйства, обеспечения правопорядка, безопасности и обороны, предусмотренным пунктами 1 - 4 части второй статьи 125 Конституции. Пункт 4 Указа как раз и затрагивает эти вопросы.

Что касается нижестоящих органов исполнительной власти, то часть вторая статьи 132.1, статья 134 и часть первая статьи 146 Конституции служат основанием для права Президента давать в пределах своих полномочий указания этим органам.

Рассматривая в ходе судоговорения сопутствующий вопрос, Конституционный Суд проверил, отвечает ли КПСС признакам общесоюзного общественного объединения, предусмотренным, в частности, Законом СССР "Об общественных объединениях".

В связи с событиями 19 - 21 августа 1991 года генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев 25 августа 1991 года призвал ЦК КПСС "принять трудное, но честное решение о самороспуске" и заявил: "Судьбу республиканских компартий и местных партийных организаций определяют они сами... Не считаю для себя возможным дальнейшее выполнение функций Генерального секретаря ЦК КПСС и слагаю соответствующие полномочия".

Это стало началом распада КПСС как общесоюзной политической организации. В августе сложил с себя полномочия секретарь ЦК Компартии Казахстана, член политбюро ЦК КПСС Н.А. Назарбаев. В это же время объявили о своем выходе из состава политбюро ЦК КПСС секретарь Компартии Азербайджана А.Н. Муталибов и секретарь Компартии Узбекистана И.А. Каримов. Сообщалось также о выходе членов ЦК и ЦК КПСС от Азербайджана и Таджикистана из состава этих органов.

Впоследствии были приняты решения: о приостановлении деятельности Коммунистической партии Грузии (Указом Президента Республики Грузия от 26 августа), Белоруссии (Постановлением Верховного Совета Белоруссии от 25 августа), Таджикистана (Постановлением Верховного Совета Республики Таджикистан от 2 октября), Кыргызстана (Постановлением Верховного Совета Республики Кыргызстан от 31 августа); о роспуске Коммунистической партии Казахстана (решением чрезвычайного XVIII съезда Компартии Казахстана от 7 сентября); о самороспуске Коммунистической партии Азербайджана (решением чрезвычайного XXIII съезда Компартии Азербайджана от 14 сентября); о прекращении деятельности Коммунистической партии Армении (решением XXIX съезда Компартии Армении от 7 сентября); организаций КПСС Компартии Эстонии (Постановлением Правительства Эстонии от 22 августа); о выходе Коммунистических партий Туркменистана и Узбекистана из состава КПСС (соответственно решением пленума ЦК Компартии Туркменистана от 26 августа и решением XXIII съезда Компартии Узбекистана от 14 сентября) с последующей ликвидацией компартий на территории данных республик; о запрете деятельности Коммунистической партии Молдовы (Постановлением Президиума Верховного Совета Молдовы от 24 августа), Украины (Постановлением Президиума Верховного Совета Украины от 30 августа), Латвии (Постановлением Верховного Совета Латвийской Республики от 10 сентября), Литвы (Постановлением Верховного Совета Литовской Республики от 23 августа).

Таким образом, к ноябрю 1991 года в результате роспуска, приостановления, запрета и других преобразований коммунистические партии республик прекратили свое существование. Это означало, что КПСС перестала отвечать признакам общесоюзной политической партии, предусмотренным частью второй статьи 6 Закона СССР "Об общественных объединениях".

Что касается КП РСФСР, то, как отмечено выше, она до самого момента издания рассматриваемых Указов Президента Российской Федерации оставалась составной частью КПСС и в самостоятельную политическую партию не оформилась.

КП РСФСР была самостоятельна только как структура системы КПСС и в тех пределах, которые определял устав КПСС. В этом смысле статусы КП РСФСР и краевой партийной организации почти совпадали, что подтвердил выступавший в Суде бывший первый секретарь ЦК КП РСФСР И.К. Полозков (стенограмма от 7 октября 1992 года, с. 93 - 100).

Установление того факта, что руководящие структуры КПСС и КП РСФСР осуществляли на практике вопреки действовавшим конституциям государственно-властные функции, означает, что роспуск их правомерен и восстановление недопустимо. Попытки созыва и проведения конференции и съезда КПСС, предпринятые осенью 1992 года, не могут быть признаны правомочными, поскольку участвовавшие в процессе представители КПСС, занимавшие на момент издания рассматриваемых Указов Президента должности соответственно заместителя генерального секретаря ЦК КПСС и первого секретаря ЦК КП РСФСР, заявили о своей полной непричастности к этим действиям.

Поскольку, таким образом, установлено, что уже в течение года ни КПСС, ни КП РСФСР не существуют, постольку следует признать, что предмет ходатайства народных депутатов Российской Федерации о признании неконституционности КПСС отсутствует.

В отношении содержащейся в ходатайстве просьбы признать Указы Президента Российской Федерации конституционными Конституционный Суд отмечает, что ходатайства о признании конституционными актов государственных органов не предусмотрены Законом о Конституционном Суде Российской Федерации и не имеют смысла по существу, так как любой акт государственного органа считается конституционным, пока в предписанном Конституцией или законом порядке не установлено обратное.

На основании изложенного, руководствуясь частью четвертой статьи 6 и статьей 64 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации

постановил:

I. По вопросу о проверке конституционности Указа

1991 г. No. 79 "О приостановлении деятельности

Коммунистической партии РСФСР"

1. Признать содержащееся в пункте 1 Указа предписание Президента Российской Федерации Министерству внутренних дел о проведении расследования не соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статье 121.8 в связи с тем, что этим предписанием нарушаются установленные законом правила о подследственности.

2. Признать пункт 2 Указа соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статье 4, пункту 5 статьи 72, части первой статьи 121.1, статье 121.4 и абзацу первому пункта 11 статьи 121.5.

3. Признать пункт 3 Указа соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статье 4, пункту 5 статьи 72, части первой статьи 121.1, статье 121.4, пункту 6 и абзацу первому пункта 11 статьи 121.5, статье 122, пунктам 3 и 4 части второй статьи 125, частям первой и второй статьи 129.

4. Признать пункт 4 Указа соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статье 4, пункту 5 статьи 72, части первой статьи 121.1, статье 121.4, абзацу первому пункта 11 статьи 121.5.

5. Признать содержащиеся в пунктах 1 и 5 Указа предписания Президента Российской Федерации прокуратуре не имеющими юридического значения, так как соответствующая обязанность прокуратуры прямо вытекает из статей 176 и 177 Конституции Российской Федерации.

6. Признать пункт 6 Указа не соответствующим общему принципу права, согласно которому закон и иной нормативный акт, предусматривающий ограничение прав граждан, вступают в силу только после его опубликования в официальном порядке.

II. По вопросу о проверке конституционности Указа

"Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР"

1. Признать пункт 1 Указа соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статьям 10 и 11.1, части первой статьи 121.1, статье 121.4, пункту 6 статьи 121.5, статье 122, пункту 3 части второй статьи 125, применительно к той части имущества, собственником которой являлось государство, но которая на момент издания Указа фактически находилась во владении, пользовании и распоряжении органов и организаций КПСС и КП РСФСР.

Признать пункт 1 Указа не соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статье 4, частям первой и второй статьи 10, части второй статьи 49, пункту 6 части первой статьи 109, статьям 121.5 и 121.8, применительно к той части имущества, собственником которой являлась КПСС, а также к той части имущества, которая на момент издания Указа фактически находилась во владении, пользовании и распоряжении органов и организаций КПСС и КП РСФСР, но собственник которой не был определен.

2. Признать пункт 2 Указа соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статье 4, частям первой и второй статьи 10, части первой статьи 121.1, статье 121.4, пункту 6 статьи 121.5, пункту 3 части второй статьи 125.

3. Признать пункты 3 и 4 Указа соответствующими Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статьям 4 и 11.1, части первой статьи 121.1, пункту 6 статьи 121.5, пунктам 1, 2, 3 части второй статьи 125, применительно к той части имущества, собственником которой являлось государство, но которая на момент издания Указа фактически находилась во владении, пользовании и распоряжении органов и организаций КПСС и КП РСФСР.

Признать пункты 3 и 4 Указа применительно к остальному имуществу не соответствующими Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статье 4, частям первой и второй статьи 10, части второй статьи 49, статьям 121.5 и 121.8, в той части, в которой передача права пользования данным имуществом неосновательно связана в Указе с правомочием государства на пользование этим имуществом в качестве собственника.

4. Признать пункты 5 и 6 Указа соответствующими Конституции Российской Федерации в редакции от 24 мая 1991 года, ее статьям 4, 9 и 10, части четвертой статьи 11.1, части первой статьи 121.1, статье 121.4, пункту 6 и абзацу первому пункта 11 статьи 121.5, статьям 121.8 и 122, пунктам 1, 2, 3 части второй статьи 125.

5. Признать пункт 7 Указа не соответствующим общему принципу права, согласно которому закон и иной нормативный акт, предусматривающий ограничение прав граждан, вступает в силу только после его опубликования в официальном порядке.

6. Предложить Президенту Российской Федерации во исполнение пункта 5 Указа обеспечить обнародование исчерпывающих сведений о принятых решениях относительно имущества КПСС и КП РСФСР и о фактическом использовании этого имущества.

III. По вопросу о проверке конституционности

1991 г. No. 169 "О деятельности КПСС и КП РСФСР"

1. Признать пункт 1 Указа соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 1 ноября 1991 года, ее статье 121.4 и абзацу первому пункта 11 статьи 121.5, применительно к роспуску имевшихся на территории Российской Федерации руководящих организационных структур КПСС, а также КП РСФСР в той степени, в какой она являлась составной частью КПСС.

Признать положение пункта 1 Указа о роспуске организационных структур КПСС и КП РСФСР не соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 1 ноября 1991 года, ее статье 49, применительно к первичным организациям КП РСФСР, образованным по территориальному принципу, постольку, поскольку эти организации сохраняли свой общественный характер и не подменяли государственные структуры, а также при условии, что в случае их организационного оформления в качестве политической партии наравне с другими партиями будут соблюдены требования Конституции и законов Российской Федерации.

2. Признать пункт 2 Указа соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 1 ноября 1991 года, ее статьям 37, 55, 121.4 и 172.

3. Признать пункт 3 Указа соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 1 ноября 1991 года, ее статьям 10 и 11,1, части первой статьи 121.1, статье 121.4, пункту 6 статьи 121.5, статье 122, пункту 3 части второй статьи 125, применительно к той части имущества, собственником которой являлось государство, но которая на момент издания Указа фактически находилась во владении, пользовании и распоряжении органов и организаций КПСС и КП РСФСР.

Признать пункт 3 Указа не соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 1 ноября 1991 года, ее статье 4, частям первой и второй статьи 10, части второй статьи 49, пункту 6 части первой статьи 109, статьям 121.5 и 121.8, применительно к той части имущества, собственником которой являлась КПСС, а также к той части имущества, которая на момент издания Указа фактически находилась во владении, пользовании и распоряжении органов и организаций КПСС и КП РСФСР, но собственник которой не был определен.

4. Признать пункт 4 Указа соответствующим Конституции Российской Федерации в редакции от 1 ноября 1991 года, ее части второй статьи 4, части первой статьи 121.1, статье 121.4, пунктам 6 и 16 статьи 121.5, статьям 121.8 и 122, пунктам 1, 2, 3, 4 части второй статьи 125, части второй статьи 132.1, статье 134, части первой статьи 146, применительно к исполнению положений Указа, конституционность которых признана настоящим Постановлением.

IV. По сопутствующему вопросу о проверке

конституционности КПСС и КП РСФСР

В связи с тем, что в августе - сентябре 1991 года КПСС фактически распалась и утратила статус общесоюзной организации, что роспуск руководящих организационных структур КПСС и КП РСФСР как ее составной части признан настоящим Постановлением соответствующим Конституции Российской Федерации и что КП РСФСР организационно не оформлена в качестве самостоятельной политической партии, руководствуясь статьей 165.1 Конституции Российской Федерации, частью пятой статьи 44, частями первой и второй статьи 62 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации, производство по ходатайству о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР прекратить.

1. На основании статей 49 и 50 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации данное Постановление вступает в силу немедленно после его провозглашения, является окончательным и обжалованию не подлежит.

2. Согласно статьям 4, 10 и 163 Конституции Российской Федерации, а также части четвертой статьи 1 и частям 2 и 5 статьи 65 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации споры о правоотношениях, вытекающих из права собственности на имущество, собственником которого не является государство и которое на момент издания Указов фактически находилось во владении, пользовании и распоряжении органов и организаций КПСС и КП РСФСР, могут быть решены на общих основаниях в судебном порядке.

3. В соответствии со статьей 84 Закона о Конституционном Суде Российской Федерации данное Постановление подлежит опубликованию в "Ведомостях Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации", в "Российской газете", а также во всех печатных органах, где были опубликованы Указы Президента Российской Федерации от 23 августа 1991 г. No. 79 "О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР", от 25 августа 1991 г. No. 90 "Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР" и от 6 ноября 1991 г. No. 169 "О деятельности КПСС и КП РСФСР", не позднее чем в семидневный срок после его изложения.

Председатель

Конституционного Суда

Российской Федерации

В.Д.ЗОРЬКИН

Секретарь

Конституционного Суда

Российской Федерации

Ю.Д.РУДКИН