УДК 343.71 (470)(091):343.71(470)

ХИЩЕНИЯ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ И ПО УСТАВУ О НАКАЗАНИЯХ, НАЛАГАЕМЫХ МИРОВЫМИ СУДЬЯМИ, 1864 Г.: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

© Полянский А. Ю., 2014

Иркутский государственный университет, г. Иркутск

В работе проводится анализ объективных и субъективных признаков кражи, мошенничества и присвоения и растраты, их отграничения от смежных противоправных деяний по Уставу 1864 г. и Уголовному кодексу РФ.

Ключевые слова: хищение, кража; мошенничество; присвоение и растрата; Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г.

Одной из особенностей судебной реформы 60-70-х гг. XIX в. являлся тот факт, что при «коренном» изменении процессуального законодательства и неразрывно с ним связанного судоустройства уголовно-материальное законодательство фактически никаких серьезных изменений не претерпело . Уголовный закон указанного периода характеризовался некоторыми современниками как «худой», «несостоятельный». Но даже если признавать существующее уголовно-материальное законодательство о преступлении и наказании накануне реформы достаточно рациональным, то все равно первостепенному изменению и реформированию должно было подвергнуться законодательство процессуальное, как более приближенное к насущным чаяниям русского человека .

Однако уголовно-материальное законодательство все-таки реформировалось, пусть и без кардинальных изменений, в сущности основополагающих институтов уголовного права - преступлении и наказании. Одним из интереснейших нововведений в уголовном законодательстве являлся Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. Данный законодательный акт представлял собой уголовный кодекс, в котором содержались постановления «о сравнительно менее важных преступных деяниях, подлежащих юрисдикции единоличных судей» . Он был издан совместно с судебными уставами 20 ноября 1864 г. и представлял особенную часть их. Как

уточняет Н. П. Тимофеев, если Устав и занимает незначительное место в общей системе судебных уставов, то только потому, что «в разъяснение его приведены очень немногие кассационные решения» . По мнению, например, Н. Д. Сергеевского, данный устав представлял собой значительный шаг вперед, по сравнению с Уложением о наказаниях 1845 г., так как обладал гораздо более четкими диспозициями статей . Однако мнения по поводу Устава его современников и сегодняшних исследователей истории права сходятся далеко не во всем. По мнению М. И. Сизи-кова, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, не только регулирует материальные правоотношения, а не процессуальные, но и стоит особняком, не вписываясь в стройную и логически завершенную систему судебных уставов . Устав был подвергнут ожесточенной критике некоторых современных ему юристов.

Необходимость создания устава о малозначительных уголовных правонарушениях была предопределена продолжающейся в указанный период неопределенностью в разграничении преступлений и уголовных проступков. В первой четверти XIX в. попытки разграничить преступления и проступки на официальном уровне встречаются в двух нормативных документах - в императорском рескрипте от 5 июня 1811 г. и в Указе от 14 февраля 1824 г. В первом документе все преступления были разделены на три степени по виду и тяжести наказаний: за совершение преступления первой степени

виновный подвергался гражданской смерти или каторжным работам, второй - ссылке в Сибирь на поселение или отдаче в военную службу, третьей - легкому телесному наказанию с обращением на прежнее место жительства или содержанием в смирительных и работных домах. Подобного рода разграничение мы находим и в упомянутом Указе . В 1859 г. создается особая комиссия Государственного совета, которая предложила выделить маловажные преступления и проступки, рассмотрение которых бы производилось судебно-полицейским или сокращенным порядком. В этом же году комиссией по подготовке проекта нового устройства губернских и уездных учреждений при Министерстве внутренних дел было решено выделить из Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в редакции 1857 г. статьи, предусматривающие маловажные преступления и проступки. В результате Уложение «потеряло» 652 статьи. Впоследствии к ним были добавлены и статьи из других нормативных правовых актов, и на базе 606 статей началась подготовка будущего кодекса о проступках. В 1862 г. был составлен проект Устава о взысканиях за проступки, подведомственные мировым судьям, состоящий из 206 статей, из которых первые 27 статей относились к общей части, остальные 179 - к особенной.

20 ноября 1864 г. вышел в свет Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, где в Главе 13 рассматривались некоторые посягательства на чужую собственность, в том числе кража, мошенничество, присвоение и растрата. Сравнительный анализ указанных проступков и аналогичных преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом РФ, позволит установить их содержание и определить роль в формировании уголовного законодательства о хищении чужого имущества.

В ст. 169-172 отделения 3 главы 13 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. раскрываются следующие положения о краже: простой и квалифицированные составы кражи, вопросы назначения наказания при наличии смягчающих обстоятельств и при неоконченном деянии.

Простой состав закреплен в ст. 169 Устава - за кражу предмета ценой не свыше 300 руб., виновные подвергаются заключению в тюрьме на время от 3 до 6 месяцев .

Таким образом, в отличие от существующего в настоящее время понятия кражи, данного в ч. 1 ст. 158 Уголовного кодекса РФ 1996 г., отсутствует такой признак, как тайность. Это обусловлено тем, что законодатель, ограничиваясь только указанием на понятие кражи, руководствуется понятием, которое раскрывается в ст. 1644 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1866 г.), где под кражей понимается всякое, каким бы то ни было образом, но втайне, без насилия, угроз и вообще без принадлежащих к свойству разбоя или грабежа обстоятельств похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества .

Устанавливая в ст. 169 Устава 1864 г. только размер ущерба (стоимость предмета хищения), который не может превышать 300 руб., законодатель выделяет состав кражи с меньшей степенью общественной опасности, чем по Уложению 1845 г., и относит данное противоправное деяние к подсудности мировых судей.

Для правильного разрешения дела судом при определении размера ущерба должна быть определена и отражена в приговоре стоимость украденных предметов, поскольку это обстоятельство может повлиять на размер наказания .

При анализе признаков состава кражи необходимо руководствоваться ст. 17 Устава 1864 г., где определяется момент окончания рассматриваемого проступка - чужая вещь должна перейти во владение вора или должна считаться перешедшей в его владение, при этом не имеет значения, успел ли вор получить выгоду или иную пользу от данной вещи . Таким образом, аналогично законодательству того времени, момент окончания кражи связан с возникновением у виновного лица возможности пользоваться или распоряжаться чужим имуществом.

В Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненном решениями уголовного кассационного департамента Правительствующего сената за 1866-1871 гг., перечисляются подпадающие под признаки кражи деяния и попутно дается попытка их отграничения от смежных составов преступлений и проступков. В частности, предусматривается ответственность по ст. 169 Устава за совершение угона чужого скота и убой его с целью воспользоваться мясом, присвоение потерянной вещи свидетелем

потери, если известен собственник данной вещи . Данные разъяснения имеют существенное значение, поскольку в них определяется, что предметом кражи может быть только чужое имущество.

Также указывается, что не подпадает под рассматриваемое противоправное деяние кража документов, в том числе и кража книжки сберегательной кассы . Это противоречит действующему уголовному законодательству, где совершение тайного хищения ценных бумаг на предъявителя влечет уголовную ответственность по ст. 158 УК РФ.

Квалифицированные составы кражи закреплены в ст. 170 рассматриваемого Устава, за совершение их предусмотрена санкция в виде тюремного заключения сроком до одного года: 1) когда кража совершена в церкви, часовне или ином молитвенном доме (однако не церковного имущества и без оскорбления святыни), или же на кладбище, или с мертвого, но без разрытия могил; 2) когда кража учинена ночью; 3) когда для совершения кражи виновные влезли в окно, перелезли через стену, забор или иную ограду, или же вошли в дом под вымышленным предлогом; 4) когда украдено необходимое для пропитания того, кому оно принадлежало, и виновному было об этом известно; 5) когда кража учинена по уговору нескольких лиц, однако без составления особой шайки; 6) когда кража совершена в присутственных местах или в многолюдных собраниях; 7) когда кража учинена слугами, работниками, подмастерьями или другими лицами, проживающими у того, чье имущество украдено (однако без уговора и сообщества с другими наведенными для этого людьми); 7) когда кража совершена лицом, однажды осужденным за совершение кражи или мошенничества .

Таким образом, лишь два из восьми перечисленных квалифицированных обстоятельств закреплены действующим уголовным законодательством. Так, состав проступка, предусмотренного п. 3 ст. 170 Устава об уголовных наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г., аналогичен п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ «кража, совершенная с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище» и п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ «кража, совершенная с незаконным проникновением в жилище» .

В Уставе также закреплено, что проникновение в дом под предлогом (обманом) и

последующее совершение кражи влечет уголовную ответственность по ст. 170 Устава. Здесь прямо предусматривается, что использование обмана для проникновения в чужое жилое помещение с целью завладения чужим имуществом не является мошенничеством, поскольку обман в данном случае не является способом изъятия имущества, а только облегчает доступ к этому имуществу. В настоящее время данное обстоятельство не отражено в тексте уголовного закона, поэтому в правоприменительной практике возникают ошибки с квалификацией хищения, совершенного с проникновением в чужое жилое помещение путем обмана, несмотря на наличие в актах официального толкования соответствующего разъяснения.

Кроме того, в современном российском уголовном законодательстве сохранился и другой квалифицированный состав кражи - кража, совершенная группой лиц по предварительному сговору. Шайка же являлась формой соучастия, при которой у виновных лиц имеется предварительный сговор на совершение нескольких противоправных деяний. Таким образом, шайка по своему уголовно-правовому смыслу больше приближена к организованной группе.

Следовательно, указание в Уставе 1864 г. на отсутствие «особой шайки» подразумевает, что уголовная ответственность по ст. 170 наступает для лиц, предварительно договорившихся о совершении только одной кражи.

В ст. 171 Устава 1864 г. закреплены обстоятельства, при наличии которых наказание за кражу, установленное ст. 169, 170 Устава, может быть уменьшено наполовину, т. е. до нижнего предела в полтора месяца тюремного заключения. К таким обстоятельствам относятся: добровольный возврат украденного имущества хозяину, совершение кражи «из крайности» и при отсутствии работы и средств к существованию и если стоимость похищенного не превышает 50 коп. .

В разъяснениях к Уставу указано, что наличие одного из упомянутых обстоятельств не влечет безусловного уменьшения наказания, его применение отводится на усмотрение суда .

С точки зрения современной уголовно-правовой доктрины совершение кражи из «крайности» и при отсутствии работы и средств к существованию и добровольный

возврат украденного имущества хозяину по своему содержанию близки к закрепленным в ст. 61 УК РФ обстоятельствам, смягчающим наказание: совершение преступления в силу тяжелых жизненных обстоятельств (п. «б» ч. 1 ст. 61 УК РФ) и добровольное возмещение имущественного ущерба потерпевшему (п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ) соответственно.

Наибольший интерес для сравнения составов кражи по Уставу 1864 г. и действующему УК РФ представляет следующее обстоятельство - стоимость похищенного не превышает 50 коп. (причинение ущерба в размере, не превышающем 50 коп.).

Современное законодательство не предусматривает уголовную ответственность за мелкое хищение, при совершении которого с конкретизированным умыслом собственнику или иному законному владельцу имущества причиняется имущественный ущерб в размере не более 1 тыс. руб., т. е. в силу малозначительности не носит общественной опасности.

Из Устава 1864 г. следует, что отсутствует минимальный размер имущественного ущерба, который может быть причинен при совершении кражи. Таким образом, кража имущества стоимостью не более 50 коп. не исключает ответственности в силу малозначительности деяния и по своему характеру является смягчающим обстоятельством, позволяющим суду снизить наказание за совершенное деяние наполовину.

В ст. 172 Устава 1864 г. предусмотрена норма, предоставляющая суду право уменьшить наказание в виде заключения в тюрьме наполовину за покушение на простой или квалифицированный состав кражи . Следовательно, указанные положения по своему характеру схожи с особенностями назначения наказания за неоконченное преступление, закрепленные в ст. 66 УК РФ.

Следующей формой хищения по Уставу 1864 г. является мошенничество, ответственность за совершение которого предусмотрена ст. 173-176 отделения 4 главы 13. Так, в соответствии со ст. 173 Устава 1864 г. за совершение обмера и обвеса при продаже, купле или мене товаров или других вещей, а равно за другие обманы в количестве и качестве товара, в расчете при платежах, при размене денег, когда сумма ущерба не превышает 300 руб., виновный подлежит наказанию в виде тюремного заключения на срок от 1 до 3 месяцев. Кроме того, ответственность за мошенниче-

ство предусмотрена и ст. 174 Устава 1864 г., где аналогичная санкция применяется за совершение подмены вещей, вверенных виновному для хранения, перевозки, переноски или доставления, выманивание денег или вещей через сообщение ложных известий или под видом выгодных предприятий, мнимых расходов по какому-нибудь делу, благотворительных приношений или иным мошенническим образом, получение оплаты долга с невозвращением заемного письма, векселя, расписки или подписанного покупателем счета при намерении вновь потребовать уплаченное, невозвращение при оплате долга предоставленного в обеспечение займа заклада, передача в наем или временное пользование чужого движимого имущества в целях получения причитающихся за наем денежных средств или извлечения иной незаконной выгоды .

Согласно Разъяснениям к Уставу 1864 г., к проступкам, предусмотренным ст. 173 Устава 1864 г., относятся и обман при сбыте никуда не годной лошади, продажа спитого чая под видом настоящего, сокрытие полученных в качестве задатка денежных средств и отпирательство от их получения, продажа напитков из неклейменой посуды и др. .

Таким образом, в сравнении с действующей редакцией ст. 159 УК РФ в указанных статьях отсутствует понятие мошенничества; законодатель ограничился только перечислением деяний, которые по своему характеру так или иначе подпадают под рассматриваемый состав проступка.

Приведенная редакция ст. 173 и 174 Устава 1864 г. указывает на попытку законодателя определить подсудность мировых судей по делам о мошенничестве и отграничить данные деяния от иных проступков.

Отсутствие единого понятия мошенничества, напротив, создает сложности в процессе квалификации преступлений. Не во всех описанных деяниях имеется указание на присущий мошенничеству способ - обман. Данный подход законодателя недостаточно раскрывает сущность мошенничества, затрудняет понимание механизма завладения чужим имуществом.

В пункте 7 Разъяснений к ст. 173 Устава 1864 г. дается определение обмана, под которым понимается умолчание продавца о незамеченных недостатках товара (пассивный обман), сообщение продавцом сведений о наличии качества товара, которое

отсутствует в действительности (активный обман), совершение продавцом действий, направленных на сокрытие от покупателя недостатков товара (активный обман в действиях) . Таким образом, необходимо отметить уникальность приведенного понятия обмана, поскольку по своему содержанию оно соответствуют понятию, которое было сформировано современной судебной практикой. За полтора столетия изменилась только формулировка рассматриваемого способа мошенничества, содержательная составляющая же не претерпела каких-либо серьезных изменений.

Понятие обмана по Уставу 1864 г. нельзя рассматривать в отрыве от пункта 11 Разъяснений к ст. 174 Устава, где указывается, что изъятие чужого имущества осуществляется именно путем обмана, т. е. когда владелец передает имущество виновному, полагая, что последний имеет какое-либо право на данное имущество, либо рассчитывая, что такая передача будет для него выгодной . Таким образом, факт передачи имущества владельцем обусловлен возникшим влиянием заблуждения в результате воздействия виновного на владельца путем сообщения ложных сведений, умолчания об определенных сведениях или совершения активных обманных действий. Аналогичный подход сложился и в современной судебной практике, что позволяет отграничить мошенничество от смежных составов преступлений, в процессе совершения которых также используется обман.

Однако не каждый обман по своему характеру может быть рассмотрен в качестве признака объективной стороны мошенничества, предусмотренного Уставом 1864 г. Из содержания Разъяснений к ст. 173 и 174 Устава 1864 г. следует, что наказание подлежит назначению лишь такому лицу, у которого умысел на совершение мошенничества возник до передачи имущества законным владельцем. О наличии у виновного намерения на завладение чужим имуществом путем обмана свидетельствует, например, совершение подготовительных тайных действий продавцом, которые бы придавали товару мнимые качества или достоинства, либо скрывали имеющиеся недостатки , невозвращение кредитором заемного обязательства должнику, когда установлен умысел на повторное требование долга, выразившийся в еще одном представлении долгового обязательства к взысканию , и др.

Ничего не упоминается в тексте Устава 1864 г. о втором способе, свойственном современному составу мошенничества, - злоупотреблении доверием. Тем не менее мошенничеством признается завладение имуществом, вверенным для известного употребления, когда виновное лицо с корыстной целью, пользуясь доверительными отношениями, получает чужое имущество и обращает его в свою пользу .

Таким образом, исходя из анализа текста Устава 1864 г., нормы о мошенничестве хотя и не содержат его конкретного понятия, но, согласно Разъяснениям к Уставу, в правоприменительной практике были определены объективные и субъективные способы обмана, выступавшие критериями для отграничения мошенничества от смежных проступков, преступлений и нарушений гражданского законодательства. Учитывая то обстоятельство, что современное понятие обмана в большой степени переняло данные признаки, то с точки зрения исторической ценности издание Устава 1864 г. и Разъяснений к Уставу 1864 г. внесло существенный вклад в развитие отечественного законодательства об уголовной ответственности за мошенничество.

К квалифицирующим обстоятельствам, при наличии которых ст. 175 Устава 1864 г. предусматривается наказание в виде заключения в тюрьме на срок до шести месяцев за совершение деяний, закрепленных в ст. 173 и 174 Устава 1864 г., относятся: виновное лицо ранее было осуждено за кражу или мошенничество (п. 1); совершение деяния по уговору нескольких лиц (п. 2); особое приготовление к обману (п. 3); виновное лицо обладает особым доверием в силу своего знания, места или иного отношения к обману (п. 4); потерпевшим от мошенничества является малолетний, престарелый, слепой или глухонемой (п. 5); использование суеверных обрядов (п. 6); выдача виновным лицом себя за поверенного или служителя, присвоение ложного имени (п. 7) .

В нормах о мошенничестве по действующему УК РФ сохранились два квалифицирующих признака: совершение деяния по уговору нескольких лиц (совершение преступления группой лиц по предварительному сговору) и наличие у виновного лица особого доверия в силу его звания, места или иного отношения к обману (использование служебного положения).

Состав мошенничества по уговору нескольких лиц (группой лиц по предварительному сговору) имеет место, если как минимум двумя лицами, которые могут быть привлечены к уголовной ответственности, совместно выполняются действия (бездействие), о которых они договорились до начала осуществления преступного посягательства.

Мошенничество, совершенное лицом, обладающим особым доверием в силу звания, места или иного отношения к обману (с использованием служебного положения), характеризуется тем, что определенный статус виновного укрепляет доверие иных лиц, вследствие чего у него упрощается возможность путем обмана завладеть чужим имуществом.

Однако в сравнении с современным уголовным законодательством в Уставе 1864 г. не поясняется, при каких обстоятельствах лицо будет привлечено к уголовной ответственности: за мошенничество, совершенное именно путем использования звания, места или иного отношения к обману, либо когда виновное лицо, обладающее указанным статусом, совершает деяние, предусмотренное ст. 175 Устава 1864 г., в том числе и не пользуясь своим положением. Но учитывая, что для вменения мошенничества необходимо установить умысел на завладение чужим имуществом, который проявляется в совершении определенных подготовительных действий, то в рассматриваемом случае эти действия (бездействие) должны вытекать из положения виновного лица.

Кроме того, четко не установлены критерии для признания лица виновным в совершении мошенничества, предусмотренного п. 7 ст. 175 Устава 1864 г. В частности, отсутствует перечень званий и мест применительно к лицам, которые могут быть признаны субъектами рассматриваемого проступка, а применение такого признака как иное особое отношение к обману, и вовсе отводится на усмотрение суда.

В ст. 176 Устава 1864 г. суду предоставлено право уменьшить наказание до половины за деяния, предусмотренные ст. 174-175 Устава 1864 г., при наличии обстоятельств, предусмотренных ст. 171 Устава 1864 г., рассмотренных применительно к составу кражи .

Нормы, предусматривающие уголовную ответственность за присвоение и растрату, также предусмотрены в Уставе 1864 г. и действующем Уголовном кодексе РФ.

В ст. 177 Устава 1864 г. закреплено два состава рассматриваемого проступка. Так, за присвоение или растрату чужого движимого имущества, вверенного для сохранения, переноски, перевозки или определенного употребления, когда ущерб не превышает 300 руб., виновному лицу назначается наказание в виде заключения в тюрьму на срок от 3 месяцев до 1 года.

В том случае, если растрата совершена по легкомыслию, а виновное лицо добровольно обязуется загладить потерпевшему причиненный ущерб, то оно подвергается аресту на срок не свыше 3 месяцев.

Растрата, совершенная по неосторожности (по легкомыслию), с точки зрения современной уголовно-правовой науки не относится к хищениям, поскольку хищение является умышленным преступлением и предусматривает в качестве обязательного признака корыстную цель.

Поэтому наибольший интерес представляют присвоение или растрата, которые характеризуются умышленной формой вины.

Для признания противоправного завладения присвоением или растратой необходимо, чтобы имущество находилось у виновного лица на законных основаниях для осуществления установленных полномочий: сохранения, перевозки, переноски или определенного употребления движимого имущества .

При отграничении присвоения или растраты от кражи или мошенничества необходимо учитывать, что имущество было именно вверено виновному, а не передано под влиянием обмана или же изъято им лично. Кроме того, в момент передачи вверяемого имущества у виновного лица должен отсутствовать умысел на его завладение.

Под присвоением следует понимать отпирательство от получения имущества, либо утверждение, что это имущество уже было возвращено, передано иным лицам или употреблено по назначению .

Понятие растраты не разъясняется, но имеется указание на то, что растрата имущества, вверенного для сохранения, не является воровством.

Таким образом, в отличие от действующего уголовного законодательства Устав 1864 г. не предусматривает четкого разграничения присвоения и растраты. Более того, допущение употребления вещи, которое может выражаться в ее потреблении,

расходовании или передаче иным лицам, вообще смешивает рассматриваемые деяния, поскольку данными признаками характеризуется растрата, а не присвоение.

Но все же стоит отметить, что в современном уголовном праве обстоятельства, когда имущество считается вверенным, а также критерии для отграничения присвоения или растраты от мошенничества рассматриваются точно так же, как и по Уставу 1864 г.

Подводя итог вышесказанному, нельзя не признать значимость Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. в развитии российского уголовного законодательства о преступлениях против собственности. Многие объективные и субъективные признаки рассмотренных составов проступков за полтора века не претерпели каких-либо изменений и получили свое отражение в нормах Уголовного кодекса РФ именно в том виде, в котором они были закреплены в тексте Устава 1864 г. и получили развитие в судебной практике второй половины XIX в. И

1. О развитии уголовно-материального законодательства в России см.: Наумов А. В. Преступление и наказание в истории России. В 2 ч. М., 2014; Георгиевский Э. В. Формирование и развитие древнерусского уголовного законодательства. М., 2013; Он же. Система и виды преступлений в уголовном праве Древней Руси. М., 2013; Георгиевский Э. В., Кравцов Р. В. Объективные элементы и признаки состава преступления в уголовном праве Древней Руси // Сиб. юрид. вестн. 2013. № 1. С. 60-64; Они же. Субъективные элементы и признаки состава преступления в уголовном праве Древней Руси // Сиб. юрид. вестн. 2013. № 2. С. 64-68; Они же. Система штрафных санкций в уголовном праве древнерусского государства / / Сиб. юрид. вестн. 2014. № 3. С. 73-78; Рожнов А. А. История уголовного права Московского государства (XIV-XVII вв.). М., 2012.

2. Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 г. в России. Воронеж, 1989. С. 2-3.

3. Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М., 1912. С. 186.

4. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. СПб., 1872. С. 4.

5. Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право: пособие к лекциям. Часть Общая. СПб., 1890. С. 84.

6. См.: Судебная реформа. Т. 8 // Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. М., 1991. С. 386.

7. Там же. С. 387.

8. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. СПб., 1867. С. 69.

9. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1866 г.). СПб., 1873. С. 476.

10. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. СПб., 1872. С. 128.

11. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. СПб., 1867. С. 21.

12. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного депар-

тамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. С. 127.

13. Там же. С. 128.

14. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. С. 74.

15. Уголовный кодекс РФ: федер. закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Собр. законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.

16. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. С. 75.

17. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. С. 132.

18. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. С. 75.

19. Там же. С 76.

20. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. С. 134.

21.Там же. С. 135.

22. Там же. С. 137.

23. Там же. С. 143.

24. Там же. С. 137.

25. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. С. 78.

26. Там же. С. 79.

27. Там же. С. 80.

28. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 года. С. 148.

29. Там же. С. 147.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Уголовный кодекс РФ: федер. закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Собр. законодательства РФ. -1996. - № 25. - Ст. 2954.

О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верхов. Суда РФ от 27 дек. 2007 г. № 51 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1866 г.). - СПб. : [б. и.], 1873. -549 с.

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. - СПб. : [б. и.], 1867. - 208 с.

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, разъясненный решениями Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената за 1866-1871 гг. - СПб. : [б. и.], 1872. - 160 с.

Бойцов А. И. Преступления против собственности / А. И. Бойцов. - СПб. : Юрид. центр Пресс, 2002. -775 с.

Георгиевский Э. В. Система и виды преступлений в уголовном праве Древней Руси / Э. В. Георгиевский. - М. : Юрлитинформ, 2013. - 232 с.

Георгиевский Э. В. Формирование и развитие древнерусского уголовного законодательства / Э. В. Георгиевский. - М. : Юрлитинформ, 2013. -320 с.

Георгиевский Э. В. Объективные элементы и признаки состава преступления в уголовном праве Древней Руси / Э. В. Георгиевский, Р. В. Кравцов // Сиб. юрид. вестн. - 2013. - № 1. - С. 60-64.

Георгиевский Э. В. Система штрафных санкций в уголовном праве древнерусского государства / Э. В. Георгиевский, Р. В. Кравцов // Сиб. юрид. вестн. - 2014. - № 3. - С. 73-78.

Георгиевский Э. В. Субъективные элементы и признаки состава преступления в уголовном праве Древней Руси / Э. В. Георгиевский, Р. В. Кравцов // Сиб. юрид. вестн. - 2013. - № 2. - С. 64-68.

Журавлев М. Актуальные вопросы судебной практики по уголовным делам о мошенничестве / М. Журавлев, Е. Журавлева // Уголовное право. -2008. - № 3. - С. 36-43.

Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 года в России / М. Г. Коротких. -Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1989. - 185 с.

Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономики / Н. А. Лопашенко. - М. : Волтерс Клувер, 2006. - 673 с.

Лунин Н. Н. Мошенничество по уголовному законодательству России: уголовно-правовая характеристика и квалификация: автореф. ... дис. канд. юрид. наук: 12.00.09 / Н. Н. Лунин. - М., 2006. - 22 с.

Наумов А. В. Преступление и наказание в истории России. В 2 ч. / А. В. Наумов.- М. : Юрлитинформ, 2014. - 752 с.

Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права / С. В. Познышев. - М. : [б. и.], 1912. - 668 с.

Рожнов А. А. История уголовного права Московского государства (XIV-XVII вв.) / А. А. Рожнов. - М. : Юрлитинформ, 2012. - 512 с.

Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право: пособие к лекциям. Часть Общая / Н. Д. Сергеевский. - СПб. : [б. и.], 1890. - 385 с.

Скляров С. В. Понятие хищения в уголовном законодательстве России: теоретический анализ // Государство и право. - 1997. - № 9. - С. 78-83.

Судебная реформа. Т. 8 // Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. - М. : Юрид. лит., 1991. - 754 с.

Филаненко А. Ю. Вопросы квалификации и разграничения мошенничества, присвоения и растраты и некоторых преступлений с совпадающими признаками // Право и государство. - 2008. - № 12. - С. 119-122.

Stealings in Modern Russian Criminal Law and the Charter of the Penalties Imposed by Magistrates of 1864: Comparative Analysis

© Polianskii A., 2014

The article analyzes the objective and subjective signs theft, swindling, misappropriation or embezzlement, their demarcation from the adjacent illegal acts under the Charter of 1864 and the Criminal Code of the Russian Federation.

Key words: stealing; theft; swindling; misappropriation or embezzlement; Charter of the penalties imposed by magistrates of 1864.

Новое уголовное судопроизводство больше других составных частей судебной реформы вошло в противоречие со всей самодержавно-чиновничьей системой, больше судоустройства и гражданского судопроизводства подвергалось нападкам реакционной охранительной печати и в максимальной степени было искажено контрреформой.

И так, перейдем к заключительному акту, принятому в рамках Судебной реформы. Им является "Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями".

Среди документов судебной реформы Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, занимает особое место. Если первые три закона, регулирующие судоустройство и судопроизводство, составляют основу реформы, определяют ее содержание, то четвертый, регулирующий материальные правоотношения, стоит отдельно. Ко времени проведения общей кодификации русского уголовного права, во второй четверти XIX века, европейская практика накопила довольно большой опыт составления уголовных кодексов. Этот опыт изучался русскими кодификаторами. Так, был изучен образцовый для буржуазного общества Уголовный кодекс Франции 1810 года, в котором преступные деяния подразделяются на преступления, проступки и полицейские нарушения. Преступления и проступки в тексте кодекса не разграничивались и различались только по виду и степени наказаний. Полицейские нарушения были выделены в отдельную (четвертую) книгу. В императорском рескрипте от 5 июня 1811 г. преступления были разделены на три степени также по виду и тяжести наказаний: за совершение преступления первой степени виновный подвергался гражданской смерти или каторжным работам, второй - ссылке в Сибирь на поселение или отдаче в военную службу, третьей - легкому телесному наказанию с обращением на прежнее место жительства или содержанием в смирительных и работных домах. В последующем законодательстве такое разграничение встречается лишь однажды - в указе 14 февраля 1824 г. Устав о наказаниях был буржуазным по духу, выгодно отличался по сущности и содержанию от феодального Уложения о наказаниях, а тем более - от старых полицейских уставов. Принятие его обусловило значительную переработку старого уголовного законодательства, в частности, из Уложения о наказаниях уголовных и исправительных было изъято 652 статьи, в том числе 1-я и 2-я, определявшие преступление и проступок. Утвержденный Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, состоял из вводной главы, содержащей общие положения, и последующих 12 глав, в 153 статьях которых в систематическом порядке определялись противоправные деяния и наказания за них. Три главы делились на отделения, некоторые статьи - на пункты и части. Подлинный текст Устава подписан председательствовавшим в Государственном совете князем П. Гагариным, на первом листе перед заглавием - обычная при утверждении закона надпись императора "Быть по сему", дата утверждения и место - "Царское Село"Реформы Александра II. - М.: Юридическая литература, 1998..

Судебные Уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны, - это уникальная публикация четырех знаменитых кодексов, принятых в ходе великой отечественной судебной реформы 1864 г., которые именовались Уставами. Их принятию предшествовала колоссальная работа российских реформаторов. Первые зачатки этой работы относятся к началу 40-х годов XIX столетия, когда привилегированным коронным юристом графом Д.Н. Блудовым (1785 - 1864) были затребованы от членов судебного ведомства замечания «о доказанных практикою недостатках судебного законодательства» и на основании полученных сведений составлено «предположение» о некоторых необходимых его улучшениях . В начале 50-х годов XIX столетия при канцелярии Николая I были учреждены комитеты для составления проектов уголовного и гражданского судопроизводства. Однако работы этих комитетов в период его царствования не были закончены.

С восхождением на царство Александра II в условиях начавшегося в обществе умственного и нравственного подъема сразу же произошло оживление работ по судебной реформе. Уже в 1857 г. граф Блудов решительно высказался за необходимость не частичных улучшений судопроизводства, а коренных его изменений. В 1857 - 1860 годах им были составлены подготовительные проекты будущих уставов «сообразно требованиям непреложных начал юридической науки» . После предварительного рассмотрения этих подготовительных проектов в Государственном совете было решено получить заключение практиков.

Провозглашение 19 февраля 1861 года акта о крестьянской реформе влило новые силы в ход судебно-правовых преобразований. Анализ поступивших «из разных концов России» практических замечаний на составленные Блудовым подготовительные проекты будущих уставов и разработку «главных основных начал» реформы был поручен Государственной канцелярии вместе с прикомандированными к ней юристами. Причем не просто чиновниками-«законоведами», а виднейшими представителями правовой науки, в числе которых были Н.А. Буцковский, Н.И. Стояновский, К.П. Победоносцев и др. , чья деятельность затем была отражена в замечательной книге Анатолия Федоровича Кони «Отцы и дети судебной реформы: к пятидесятилетию Судебных Уставов». Юристам при этом было дано «высочайшее повеление»: «изложить в общих чертах соображения Государственной канцелярии и прикомандированных к ней юристов о тех главных началах, несомненное достоинство коих признано в настоящее время наукою и опытом европейских государств и по коим должны быть преобразованы судебные части в России» .

Выработанные Государственной канцелярией «Главные начала» в апреле - июле 1862 г. были рассмотрены соединенными департаментами Государственного совета. Затем, в августе и сентябре 1862 г., они снова трижды были рассмотрены Общим собранием Государственного совета с участием значительного количества ученых юристов и практиков. Выработанный таким образом проект Основных положений преобразования судебной части после утверждения его 29 сентября 1862 года императором был опубликован для всеобщего и всестороннего обсуждения. Несмотря на всю бедность тогдашней России юридическими силами, на разосланный проект предстоящей реформы «поступило 446 разных замечаний со всех концов России, не исключая и самых глухих закоулков Сибири и Закавказья» .

Для составления подробных окончательных проектов уставов в развитие основных положений «соответственно условиям и особенностям нашей гражданской жизни» была создана новая особая комиссия, в которую были привлечены лучшие юридические силы, начиная от сенаторов и профессоров права и кончая представителями наиболее опытных практиков. Данная комиссия начала свою деятельность тоже с истребования мнений практиков. В ходе анализа значительного количества отзывов, замечаний и предложений с мест к осени 1863 г. были составлены окончательные проекты Уставов, которые сопровождались превосходными и обширными (по полторы тысячи и более страниц) объяснительными записками.

Представленные в таком виде осенью 1863 г. проекты поступили на заключение II-го отделения Государственной канцелярии и министра юстиции. Последний не только сам предоставил весьма ценные замечания, составившие целый том в 500 страниц, но потребовал еще замечаний на проекты от сенаторов и обер-прокуроров .

В декабре 1863 г. проекты Судебных Уставов вместе с поступившими многочисленными замечаниями снова были обсуждены в Государственном совете при участии практически всего цвета отечественной юстиции, как ученых, так и практиков.

Судебная реформа 1864 г., как видим, готовилась и проводилась не какой-то горсткой юристов, действовавших келейно, как это случилось, например, на завершающем этапе проекта ныне действующего УПК РФ перед самым его принятием, но при самом активном участии фактически всей юридической общественности тогдашней России. В многочисленных и многосторонних обсуждениях проектов Уставов участвовали не только члены Государственного совета, министры, сенаторы и профессора, но и представители всего юридического сообщества России, вплоть до секретарей уездных судов . Участие значительного количества высококлассных юристов обеспечило реформе прочный научный фундамент. Причем науки не только отечественной, но и общеевропейской. Вполне справедливо было отмечено в первой части публикуемых Уставов, что принятые в ходе судебной реформы «новые законы истекают не от произвола, а от начал истины и справедливости, в той степени, в какой они выработаны наукою и опытом» . При этом зарубежные опыт и достижения использовались не путем механического перенесения их в Россию, но исключительно творчески и критически, с учетом всех особенностей отечественной действительности. Сказанное признавали такие виднейшие отечественные правоведы, как А.Ф. Кони , И.Я. Фойницкий, Вл. Случевский и другие. Признавали это и виднейшие ученые Запада. Сравнивая,например, проект российского Устава уголовного судопроизводства 1864 г. с соответствующими законодательными актами Европы, известный немецкий правовед Карл Миттермайер писал, что «он стоит выше даже многих новейших законодательных работ» . То же следует сказать относительно остальных Уставов.

Александр II в своем знаменитом Указе Правительствующему Сенату 20 ноября 1864 года, "коим было повелено распубликовать Судебные Уставы во всеобщее сведение", сославшись на многосторонние предварительные работы, которые предшествовали принятию Судебных Уставов, в таких кратких, но сильных выражениях охарактеризовал их сущность: «Рассмотрев сии проекты, Мы находим, - говорилось в Указе, - что они вполне соответствуют желанию Нашему водворить в России суд скорый, правый, милостивый, равный для всех подданных Наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем всех и каждого от высшего до низшего».

Отцы Судебных Уставов прекрасно понимали, что без истины правосудие не может быть правым и справедливым. Потому не только применительно к уголовному судопроизводству, но и в судопроизводстве по гражданским делам считали неизменным правилом: «суд есть достижение правды, и решение суда будет тогда только справедливо, когда судьи при возникающем сомнении относительно факта могут сами лично или посредством заключения экспертов убедиться в действительности события, к которому они должны приложить закон и разрешить предмет спора на основании не формальной, но материальной истины» . Между тем наши нынешние законодатели, если слово «справедливость », кажется, забыть еще не успели, и потому в наших законодательных актах пока его встретить можно, то слово «истина », по всей видимости, успели забыть. Не потому ли его не найти теперь не только в АПК или в ГПК, но даже в УПК РФ, призванном создавать самые надежные гарантии для защиты прав и свобод человека, которые согласно Конституции РФ (ст. 2) являются высшей ценностью.

Прекрасно в целях торжества истины и справедливости в правосудии был решен в Уставах и вопрос о введении в судопроизводство состязательного начала. «Начало судебного состязания сторон, - сказано во второй части публикуемых Уставов, - не исключает самодеятельности суда в уголовном судопроизводстве и не обязывает его решать дела только по тем данным, которые предъявлены сторонами, но требует единственно того, чтобы по всем сведениям, относящимся к делу, сторонам предоставлена была возможность судебного состязания. Задача уголовного суда есть открытие в каждом деле безусловной истины. В стремлении к этой цели суд уголовный не может принимать в уважение желание сторон, - ни того, что сам подсудимый не хочет оправдывать свою невиновность, ни того, что сам обвинитель потворствует ему. Поэтому если стороны не предъявили всех тех сведений, которые должны служить данными для основательного разрешения дела, то суд не может удовлетвориться одними их заявлениями, но обязан потребовать дополнительных сведений» . Не сумели наши законодатели удовлетворительно решить и этот весьма важный вопрос, в особенности применительно к уголовному судопроизводству.

Разумеется, выработанные в ходе судебной реформы 1864 г. Уставы, как и созданная на их основе достаточно стройная, хорошо организованная система органов и учреждений, которая должна была осуществлять судебную власть, в условиях самодержавной России, по меткому выражению А.Ф. Кони, оказались в положении «острова в реке». Несмотря, однако, на это, данные Уставы в их первозданном виде были и остаются образцами отечественного законотворчества и правовой культуры. Прекрасным образцом того, как следует готовить и проводить реформу правосудия, остается и сам замечательный исторический опыт подготовки и проведения поистине великой судебной реформы в нашем Отечестве во второй половине XIX столетия. Бесценным был и оставленный потомкам аккумулированный в огромном количестве документов - проектов, материалов обсуждений, объяснительных записок, замечаний и предложений, заключений экспертов и т.п. - сам опыт подготовки и проведения судебной реформы. Не случайно даже пришедшие к власти в нашей стране большевики в свое время вынуждены были по достоинству оценить этот замечательный опыт. Не потому ли они первую советскую судебно-правовую реформу 1922 - 1924 годов стремились осуществить на базе основных идей и положений отечественной судебной реформы 1864 г. В таком случае остается только сожалеть, что важнейшие и ценнейшие идеи, а также богатейший опыт подготовки и проведения этой поистине великой реформы оказались почти не востребованы при подготовке и проведении преобразований в нашей современной судебной системе.

После собрания и систематизации всего огромного массива бесценных материалов, аккумулирующих опыт подготовки и проведения судебной реформы 1864 г., из них было составлено 74-томное «Дело о преобразовании судебной части в России» . Данное многотомное «Дело» - ценнейший литературный памятник и исторический источник, позволяющий изучать, а также наводить справки обо всех событиях, связанных с ходом подготовки и проведения судебной реформы. Вместе с тем составители этого «Дела» понимали, что обычному судебному деятелю в силу своего большого объема этот ценнейший источник трудно иметь под рукой как «верное и точное изъяснение того, в каком именно смысле понимался закон при самом его зарождении» . Потому решено было из материалов данного большого по объему «Дела» и содержащихся в нем объяснительных записок, материалов обсуждений проектов Уставов и т.п. выбрать самое основательное и самое ценное для использования в качестве обоснования и разъяснения важнейших положений Уставов.

Так появилось редчайшее издание четырех Уставов, принятых в ходе отечественной Судебной реформы 1864 г., которые затем в пяти частях с заложенными в их основание рассуждениями самих их составителей в 1866 и 1867 г. были изданы Государственной канцелярией в Санкт-Петербурге. В первой и второй из них содержатся два Устава, положения которых устанавливали порядок функционирования системы тех органов и учреждений, которые посредством гражданского и уголовного судопроизводств должны были осуществлять судебную власть в пореформенной России. В третьей части помещено «Учреждение судебных установлений», содержавшее законодательные нормы, которые регламентировали устройство этой системы. В четвертой ─ Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Наконец, в пятой части было опубликовано Мнение Государственного совета по ряду вопросов, связанных с функционированием той же системы, высочайше утвержденное 11 октября 1865 года.

Названная система включала в себя все судебные установления. Главная роль среди них по закону принадлежала судам. При них же состояли органы, учреждения и лица всех остальных судебных установлений (прокуроры и судебные следователи; судебные приставы, их товарищества и советы; присяжные поверенные и их советы; канцелярии судебных мест, нотариусы и кандидаты на должности по судебному ведомству), которым в судопроизводстве принадлежала вспомогательная роль. Вследствие такого распределения ролей между судами и всеми остальными судебными установлениями суды в этой системе именовались «судебными местами». Все же остальные состоявшие при них органы, учреждения и лица (в литературе и на практике их иногда именовали «судебными учреждениями», «судебными службами» или даже «магистратами») рассматривались в качестве вспомогательных органов суда. Возглавляло всю систему судебных установлений, обеспечивая ей организационное единство, единое судебное ведомство ─ Министерство юстиции России.

Опубликованные на сайте "Классика российского права" все пять частей Судебных Уставов 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны, были и остаются непревзойденным образцом законотворчества и правовой культуры наших великих и мудрых предков. Хочется надеяться, что этот созданный ими образец станет постоянным, наглядным и поучительным примером для законодателей современной России, а современные наши законодатели ─ достойными наследниками своих великих и мудрых предков.

Трусов Алексей Иванович,
доцент кафедры уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора
Юридического факультета МГУ им. Ломоносова, ветеран Великой Отечественной войны

См.: Джаншиев Г. А. Основы судебной реформы: Сборник статей. ─ М.: «Статут»; РАП, 2004. С. 51.

См.: там же, с. 53.

Судебные Уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Издание Государственной канцелярии. Часть первая. - СПб., 1866. С. 255.

См.: Судебные Уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Часть вторая. - СПб., 1866, стр. 244.

Опись дела о преобразовании судебной части в России см.: в книге Джаншиев Г.А. Основы судебной реформы: Сборник статей. - М.: «Статут»; РАП, 2004. С. 217 - 246.

См.: Судебные Уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Часть первая. // Вводная статья, стр. III-IV. - СПб, 1866.

4.3. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

Среди документов судебной ре-формы Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судь-ями занимает особое место.

Если первые три закона, регулирующие судоустройство и судопроизводство, составляют основу реформы, определяют ее содержание, то четвертый, регулирующий материальные пра-воотношения, стоит особняком, не вписывается в довольно стройную и логически завершенную триаду.

Наименее исследованный. Устав подвергся наиболее ожес-точенной критике специалистов, в основном практиков, деяте-лей мировой юстиции. Этот - из четырех самый маленький по объему (он составляет менее 6% общего объема судебных уставов) - закон некоторые его интерпретаторы не удосужи-лись, видимо, даже прочесть, - иначе не объяснить утвержде-ния, будто в нем нашли отражение вопросы судоустройства и судопроизводства, связанные с организацией и деятель-ностью мирового суда. Ошибочность подобного утверждения видна уже при беглом просмотре текста Устава. Однако есть вопросы, ответы на которые не лежат на поверхности. Среди них - вопрос о характере деяний, предусмотренных Уставом. Об этом по-разному пишут исследователи, не было единства в этом и у его составителей.

Вопрос о разграничении преступлений и проступков был поставлен в законотворческой идеологии и практике Российской империи еще в XVIII веке. Екатерина II в первом Дополнении к большому Наказу Уложенной комиссии 1767 года высказала заимствованную у Монтескье мысль о том, что «не надобно смешивать великого нарушения законов с простым нарушением установленного благочиния: сих вещей в одном ряду ставить не должно». В первом случае суд определяет наказание на основе законов, во втором - полиция осуществляет исправление, руко-водствуясь уставами. Эта идея нашла воплощение в Уставе благочиния, или полицейском, 1782 года, согласно которому лица, совершившие значительные правонарушения, направля-лись в суд для определения им меры наказания, а по малозначи-тельным нарушениям окончательное решение принималось в полиции. Здесь уже намечается практическое разграничение преступлений и проступков. Не случайно дореволюционные полицеисты последние две главы Устава благочиния называли полицейским карательным кодексом.

Составленный во II отделении собственной его импера-торского величеста канцелярии под руководством М. М. Спе-ранского проект Положения о С.-Петербургской полиции включал особую часть «О суде полицейском», в которой предусматривалась ответственность за «маловажные преступ-ления и проступки против благочиния». Однако Государствен-ный совет, которому был представлен проект, не утвердил эту часть Положения, признав, что такой вопрос должен решаться при общем пересмотре уголовных законов.

Ко времени проведения общей кодификации русского уголовного права, во второй четверти XIX века, европейская практика накопила довольно большой опыт составления уго-ловных кодексов. Этот опыт изучался русскими кодификатора-ми. Так, был изучен образцовый для буржуазного общества Уголовный кодекс Франции 1810 года, в котором преступные деяния подразделяются на преступления, проступки и поли-цейские нарушения. Преступления и проступки в тексте кодекса не разграничивались и различались только по виду и степени наказаний. Полицейские нарушения были выделены в отдельную (четвертую) книгу.

В императорском рескрипте от 5 июня 1811 г. преступления были разделены на три степени также по виду и тяжести наказаний: за совершение преступления первой степени винов-ный подвергался гражданской смерти или каторжным работам, второй - ссылке в Сибирь на поселение или отдаче в военную службу, третьей - легкому телесному наказанию с обращени-ем на прежнее место жительства или содержанием в смири-тельных и работных домах. В последующем законодательстве такое разграничение встречается лишь однажды - в указе 14 февраля 1824 г.

Общепринятое для российского законодательства того времени деление преступлений на уголовные и на маловажные и проступки было зафиксировано в первом издании Свода уголовных законов, в ст. 1 которого дается общее понятие преступления как всякого деяния, запрещенного законом под страхом наказания, а в ст. 2 приводится определение маловаж-ных преступлений и проступков (в отличие от уголовных преступлений) как деяний, запрещенных под страхом легкого телесного наказания или полицейского исправления. В разно-го рода уставах, содержавшихся в т. XIII, XIV Свода законов, предусматривались многочисленные нарушения, за которые следовали назначаемые полицией наказания.

При подготовке Уложения о наказаниях уголовных и ис-правительных 1845 года специально и подробно рассматривал-ся вопрос о создании двух самостоятельных кодексов - о преступлениях, подлежащих рассмотрению уголовного суда, и о проступках, которые бы непосредственно и окончательно рассматривались полицейскими органами. Несмотря на то, что составители сознавали практическую важность и пользу по-добного разделения, вопрос этот положительно решен не был. В едином Уложении разграничение преступлений и проступков, как известно, было проведено по объекту посягатель-ства, а также на противопоставлении уставов и законов, содержащих правила (однако на практике четкой грани между этими нормативно-правовыми актами не проводилось). После-довательное разграничение преступлений и проступков в Уло-жении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года отсутствует. Более того, в Уложение были включены многие правонарушения, предусмотренные разного рода уставами, содержавшими нормы о наказаниях, применяемых полицией. Это обстоятельство, с одной стороны, еще более затуманивало различие между преступлением и проступком, а следовательно, между уголовной и административной ответственностью, но, с другой сторона, вело к освобождению полицейских органов от судебных функций, т. е. к дальнейшему отделению суда от администрации. Именно это соображение и подталкивало к составлению отдельного кодекса маловажных преступлений и проступков.

Еще в 1814 году в записке, представленной графом В. П. Кочубеем на имя Александра I, ставился вопрос об отделении судебной власти от полицейской учреждением в уездах «мирных» судей, которые бы разбирали споры и тяжбы, руководствуясь в основном совестью и здравым смыслом. На эту записку обратил внимание секретный «коми-тет 1826 года», созданный для разбора бумаг умершего императора. В 1834 году министр внутренних дел Д. Н. Блудов предлагал для рассмотрения малозначительных преступле-ний создать специальные полицейские суды, в которых бы рассматривались дела крестьян и городских низов. Позднее, занимаясь подготовкой судебной реформы, Д. Н. Блудов при-дет к выводу о необходимости создания мировых судов для рассмотрения мелких дел и особого кодекса для них.

В начале 1859 года особая комиссия, состоявшая из членов Государственного совета, рассматривая отчет Министерства внутренних дел за 1857 год, обратила внимание на низкую раскрываемость преступлений, а также на медлительность рассмотрения в судах дел о маловажных преступлениях, по которым из-за необходимости соблюдать все обряды и формы судопроизводства, единого для всех уголовных дел, содержится под стражей длительное время большое число лиц, приговари-ваемых к «легкому исправительному наказанию». Предвари-тельное содержание под стражей этих лиц было более тяжким наказанием, нежели взыскание, к которому они приговарива-лись. «Между тем, эти арестанты во время содержания в тюрьме теряют остаток нравственности и обременяют казну бесполезным содержанием своим», - отмечалось в журнале комиссии. Комиссия предлагала выделить маловажные пре-ступления и проступки, рассмотрение которых производилось бы «судебно-полицейским, или сокращенным порядком» 11 Филиппов М. А. Судебная реформа в России. Т. 1. -Л., 1951. С. 612. . Так был дан новый толчок к организации мирового суда и к состав-лению кодекса незначительных преступлений и проступков, который совпал с подготовкой крестьянской, полицейской, земской и судебной реформ.

В апреле 1859 года мнение комиссии было заслушано в Совете министров под председательством императора. По его указанию предложения комиссии были переданы главноуправляющему II отделением императорской канцелярии графу Блудову, где в то время рассматривался проект нового Устава уголовного судопроизводства.

Одновременно, с марта 1859 года, при Министерстве внутренних дел действовала комиссия по подготовке проекта нового устройства губернских и уездных учреждений. При обсуждении в ней вопроса о способах осуществления принци-пов отделения судебной власти от исполнительной в октябре 1859 года было замечено, что в приложении к ст. 4133 Гу-бернского учреждения (т. П, ч. 1 Свода законов Российской империи 1857 года) перечислено 55 статей Уложения о наказа-ниях уголовных и исправительных, в которых предусматрива-лись наказания за проступки, подведомственные рассмотрению столичных управ благочиния. Ответственность за эти проступ-ки не зависела от сословной принадлежности виновных. Это приложение возбудило мысль о создании Устава о маловажных проступках и стало его основой. В то же время рассматривался проект Устава о сельских гминных судах в Царстве Польском, в ст. ст. 622-813 которого в систематическом порядке зафикси-рованы «самые маловажные проступки» и наказания за них.

В комиссии было решено выделить из Уложения о наказа-ниях уголовных и исправительных те статьи, которые, по ее мнению, относились к собственно проступкам, и из этих статей составить особый устав, которым могли бы руководствоваться мировые судьи. Из Уложения о наказаниях издания 1857 года было извлечено 652 статьи, предусматривавшие маловажные преступления и проступки. Это извлечение 30 апреля 1860 г. было представлено в Государственный совет в качестве 8-го приложения к проекту об уездных учреждениях.

Следующим этапом в разработке Устава, который имено-вался вначале судебно-полицейским, была подготовка во II отделении императорской канцелярии материалов, состав-ленных как из статей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, так и из других нормативно-правовых актов, предусматривавших малозначительные правонарушения. За эти правонарушения следовали незначительные взыскания, их относили к разряду собственно полицейских проступков, требовавших скорого рассмотрения. Материалы, включившие 606 статей, явились основной базой для подготовки кодекса проступков.

Однако завершение подготовки документов о крестьянской реформе отсрочило составление судебных уставов. После отмены крепостного права эта работа возобновилась. В мае 1861 года Александр II обязал II отделение составить «проект Устава о взысканиях за проступки, подведомые мировым судьям». Но, как уже отмечалось, эта работа в январе 1862 года была передана из II отделения в Государственную канцелярию, где уже велась разработка принципов судоустрой-ства и судопроизводства. В апреле 1862 года записки об основных началах гражданского и уголовного судопроизводства были представлены в Государственный совет, по указанию царя они обсуждались в соединенных департаментах законов и гражданских и духовных дел. В «соображениях», составлен-ных в результате обсуждения основных начал уголовного судопроизводства, предлагалось в ведение мировых судов передать все дела о преступлениях и проступках, которые возбуждаются не иначе как по жалобам частных лиц и могут быть окончены примирением сторон. Предусматривалась также возможность приговаривать лиц, не освобожденных от телес-ных наказаний, за маловажные преступления к штрафу до 15 рублей. При этом вновь встал вопрос о необходимости составления особого устава о преступлениях, подлежащих ведомству мировых судей, которая мотивировалась тем, что без такого устава будет трудно органам дознания, следствия и суда определять подсудность дел. Особенные затруднения усматри-вались в том, что подсудность определялась не столько характером и видом преступлений или проступков, сколько предусмотренными за них наказаниями.

Александр II, утвердив Основные положения уголовного судопроизводства, указал главноуправляющему 11 отделением императорской канцелярии ускорить разработку Устава о пре-ступлениях и проступках, подлежащих ведомству мировых судей. В ст. 19 Основных положений уголовного судопро-изводства предусматривалось включить в устав: 1) менее важные преступления и проступки, за которые в законах определены выговоры, замечания и внушения, денежные взыскания в пределах трехсот рублей, арест до трех месяцев или заменявшие его наказания; 2) дела частного обвинения;

3) кража, мошенничество, лесные порубки, присвоение найден-ных вещей и другие подобные преступления, совершенные лицами, подлежавшими за эти деяния заключению в рабочем доме.

При разработке Устава во II отделении встал вопрос, нужно ли его делить, подобно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных, на общую и особенную части. Имея в виду, что отсутствие общей части может привести к произволу мирового суда и что к тому же единоличные мировые судьи могут не иметь основательного юридического образования, составители решили предпослать уставу, по примеру многих иностранных судебно-полицейских кодексов, общую часть, но не разрабатывать ее так подробно, как в Уложении о наказаниях, поскольку включаемые в Устав проступки в большей части незначительны и не допускают применения к ним правил о покушении, соучастии, умысле и т. п., определенные преимущественно для более тяжких преступлений. В результате было решено ограничить общую часть одной вводной главой, в которой, не вдаваясь в подроб-ности, определить основные правила, относящиеся к преступ-ному деянию и наказанию.

Составленный во II отделении «проект Устава о взыскани-ях за проступки, подведомственные мировым судьям» состоял из 206 статей, из которых первые 27 относились к общей части, остальные 179-к особенной. В первой статье проекта говорилось о том, что мировые судьи определяют наказания только за те проступки, которые в этом Уставе названы. В объяснительной записке указывалось, что проект составлен на основании Уложения о наказаниях уголовных и исправи-тельных, частично использован Сельский судебный устав, однако специфика Устава для мировых судей, а также изменившиеся со времени издания Уложения о наказаниях условия, взгляды и потребности заставили авторов проекта отступить от системы и содержания общего уголовного кодекса, «при определении же самих проступков признано нужным означить не все встретившиеся до сих пор уголовные случаи, а по возможности соединить их и подводить под общие правила». Так, справедливо отмечалось, что проект значитель-но упрощал правила об отмене, увеличении и смягчении наказания.

С конца декабря 1863 года проекты судебных уставов обсуждались в Министерстве юстиции. Проект Устава о взыс-каниях за проступки, подведомственные мировым судьям, не удостоился значительного внимания. Из замечаний на него выделяются письменные рассуждения князя Шаховского о все-сословной подсудности мировых судов и равенстве в определе-нии ими наказаний.

административный правонарушение мировой судья Деятельность мирового судьи по делам об административных правонарушениях в процессе по применению мер административного принуждения в случаях совершения административных правонарушений...

Административные правонарушения

Переходя к освещению процесса непосредственного рассмотрения мировым судьей дел об административных правонарушениях, следует отметить, что для такого этапа правоприменительной деятельности, как судебное разбирательство и принятие решения...

Военно-уголовный кодекс Петра I

Наибольший интерес из уголовно-правовых документов петровского времени представляет Артикул воин-ский 1715 года с кратким толковани-ем. Артикул воинский 1715 года был подготовлен и принят в период про-ведения военной реформы...

Государственная пошлина и её роль в налоговой системе Российской Федерации

N п/п Объекты взимания государственной пошлины Размер государственной пошлины Основание 1 подача искового заявления имущественного характера, подлежащего оценке, при цене иска: ст. 333.19 ч. II НК РФ от 05.08.2000 N 117-ФЗ...

Особенности функционирования мировых судей в гражданском процессе

Правовое регулирование деятельности мировых судей в сфере защиты прав потребителей

Среди многообразия форм защиты права ведущая роль принадлежит судебной форме. Ее отличает универсальность, т.е. способность практически защищать любое нарушенное или оспариваемое право...

Приказное производство

В соответствии с заданием Рыбинского районного суда Красноярского края проведено обобщение практики выдачи судебных приказов мировыми судьями за 2010г...

Развитие права в России в период становления капиталистических отношений

Несмотря на то, что работа М.М. Сперанского по систематизации российского права остановилась на втором этапе, как элемент третьего этапа можно отметить издание в 1845 г...

Роль и значение криминалистики в раскрытии и расследовании преступлений

Развитие криминалистики западных стран в основном заключалось в разработке средств и методов исследования вещественных доказательств...

Судебная система России в 9-17 веках

Договоры Руси с Византией (911 и 944 гг.) в большей своей части посвящены вопросам уголовного права, а также отношениям международным, торговым, а не вопросам судопроизводства...

Судебная система Российской империи по Учреждению судебных установлений 1864 г.

Среди документов судебной ре-формы Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судь-ями занимает особое место. Если первые три закона, регулирующие судоустройство и судопроизводство, составляют основу реформы, определяют ее содержание...

Уголовные наказания за налоговые преступления: понятие, виды и правила их назначения

Разъяснения по вопросу уголовной ответственности за налоговые преступления высшая судебная инстанция дала в принятом Постановлении Пленума ВС РФ от 28.12...

Участники уголовного судопроизводства

Комплекс социально-правовых признаков, характеризующих специальную субъектность военнослужащих, объективно обусловливает особенности применения (назначения и исполнения) в отношении этой категории граждан...

Чезаре Беккариа: правовед и гуманист

Беккариа открывает свою книгу гневным описанием запутанного законодательства того времени, представлявшего собой туманную компиляцию изданных на протяжении веков законов, с трудом увязывающихся друг с другом...

20 ноября 1864 года вместе с другими документами судебной реформы Александром II был утвержден "Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями".

Принятие его обусловило значительную переработку старого уголовного законодательства, в частности из Уложения о наказаниях уголовных и исправительных было изъято 652 статьи, в т.ч. 1 и 2, определявшие преступление и проступок.

Запрещенные Уставом под страхом наказания деяния именуются проступками. Но в Уставе они именуются также "преступными деяниями", а привлеченный за "проступки" именуется "подсудимым", ему выносится "приговор", после чего он становится "осужденным".

Уставами были утверждены следующие виды наказаний: выговор, замечание, внушение, арест сроком до 3-х месяцев, заключение в тюрьму сроком до 1 года.

Следует отметить, что из подсудности мировых судов были изъяты дела, подведомственные духовным, военным и, коммерческим, крестьянским и инородческим судам.

Всего в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, содержится 12 глав, в 153 статьях которых определяются противоправные деяния и наказания за них.

Так, ст.127 Устава предполагала наложение наказания в виде денежного взыскания не свыше 5 рублей на продавцов питейных заведений за неохранение пьяного, который не мог без очевидной опасности быть предоставлен самому себе.

А ст.132 Устава предполагала наказание в виде ареста на срок до трех месяцев за нанесение обиды на словах или на письме родственнику по восходящей линии.

Как и раньше большое внимание законодатель уделил правонарушениям, связанным с нарушением общественного порядка.

Ст.39 Устава предусматривала наказание "за ссоры, драки и кулачный бой или другого рода буйство". В соответствии со ст.42 Устава "за появление в публичном месте пьяными до беспамятства или в безобразном от опьянения виде виновные подвергались аресту не свыше 7 дней или штрафу не свыше 25 рублей". Наказание для "лиц за прошение милостыни по лени и привычке к праздности" было весьма строгим - тюрьма от 2 недель до 1 месяца.

Ст.123 Устава предполагала наложение наказания в виде ареста на срок не свыше 7 дней или денежное взыскание не свыше 25 рублей на лиц "за неосмотрительную или непомерно скорую езду в городах и селениях, а также за поручение управления лошадьми лицу неспособному или пьяному".

Одним из многочисленных примеров, которые можно было бы привести, является процесс по делу о нарушении данной нормы, которое было рассмотрено мировым судьей г. Рыбинска. Процесс по этому делу показателен и потому, что наглядно подтверждает желание законодателя учреждения суда "скорого, правого, милостивого и равного для всех подданных." (оставляем орфографию и стиль Х1Х века)

10 октября 1867 года мировой судья г. Рыбинска постановил приговор по уголовному делу о почетном гражданине Илье Иванове Зимине, обвиняемом крестьянином Александром Филимоновым Кондратьевым в неосмотрительной и непомерно скорой езде по Крестовой улице.

Обстоятельства дела следующие: 8 октября 1867 г. вечером крестьянин Александр Кондратьев явился к мировому судье и заявил, что в тот день около 5 часов дня, когда он в числе многих других находился на базаре на Крестовой улице, то все были испуганы и поражены необыкновенной ездой на тройке Зимина, самого правившего и с быстротой мчавшегося взад и вперед мимо базара раза три по самому многолюдному месту без всякой осторожности. При этом сказал, что его слова могут подтвердить три человека, которые пришли вместе с ним. Те в свою очередь показали, что езда Зимина так безобразна, что позволительна разве что для пожарной команды.

Зимин признал, что он ездил на тройке своих лошадей с одной только целью - покататься. По его мнению, он ездил подобающим образом, но свидетелей тому представить не мог.

Зимин при возражениях своих употреблял совершенно неуместные выражения в адрес свидетелей, говоря, что они, не имея лошадей, не понимают, как надо ездить, за что судьею был остановлен.

По соображениям всех обстоятельств дела мировой судья находит:

1. что Зимин действительно прокатывался для своего удовольствия по самому многолюдному месту с необычайной быстротой и неосмотрительностью, следовательно, уличается в проступке, указанном в 123 ст. Уложения о наказаниях.

2. что объяснением Зимина судье, что с маху лошадей не остановишь, и что он при этом считает свою езду обыкновенной, при том прокатывался для своего удовольствия среди толпы народа, не обращая на нее внимания, рискуя задавить людей, и проехал не один, а три раза, очевидно доказывается, что наложением денежного штрафа на Зимина, как человека богатого, цель наказания и закона быть достигнута не может. Поэтому Зимин должен быть подвергнут аресту.

Мировым судьей были учтены объяснения, приложенные к вышеупомянутой статье Устава, из которых следует, что в данной статье в качестве наказания предусмотрен арест и денежный штраф. При этом арест именно потому, что в непомерно скорой езде уличаются, как правило, богатые люди, для которых уплата денежных штрафов ровно ничего не значит.

Исходя из всех этих обстоятельств, мировым судьей было постановлено: почетного гражданина Илью Иванова Зимина подвергнуть аресту на 5 дней. Приговор был объявлен 10 октября 1867 года с правом его обжалования в двухнедельный срок.