Сочинение Понтий Пилат и Иешуа (встреча, разговор,спор, диалог) в романе Мастер и Маргарита. Вечный спор о человеке на страницах романа «Мастер и Маргарита»

Цель первых уроков – показать, как самостоятельное в определенном смысле произведение, посвященное ершалаимской истории, самым тесным образом переплетено с главами, рассказывающими о современности.

Слово учителя

Роман, принадлежащий перу Мастера, – это тот стержень, на котором держится все произведение. В его основу положены определенные главы Нового Завета. Но различие художественного произведения с богословским очевидно. Мастер создает оригинальное художественное произведение: в Евангелии от Иоанна, которое больше всего любил Булгаков, не идет речь о страданиях Понтия Пилата после казни Иисуса.

Воланд спрашивает Мастера: «О чем роман?» Что слышит в ответ? «Роман о Понтии Пилате». Следовательно, именно прокуратор Иудеи был главным героем для самого автора, а не Иешуа Га-Ноцри. Почему? На этот вопрос предстоит получить ответ на уроке.

Вопрос

Мастер ведет речь не о Божьем сыне, его герой – простой человек. Почему? Какие проблемы будут разрешаться в романе Булгакова – богословские или реальные, мирские?

Ответ

Опальный некогда роман посвящен земной жизни, и не случайно история Иешуа и Пилата будет разворачиваться параллельно с историей Мастера и Маргариты.

Для анализа берутся главы 2, 16, 25, 26, 32-я, эпилог.

Задание

Портрет является одним из способов раскрытия характера героя, в нем автор отражает внутреннее состояние, духовный мир изображаемого лица. Посмотрим, какими предстают перед читателем два героя – Понтий Пилат , обладающий неограниченной властью прокуратор Иудеи, и Иешуа Га-Ноцри , бродячий двадцатисемилетний философ, волею судьбы оказавшийся сейчас перед глазами владыки.

Ответ

«Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта – ссадина с запекшейся кровью. Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора».

Второй участник этой сцены: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат» .

Учитель

Одно слово в этом описании сразу обращает на себя внимание: подбой «кровавый», не красный, яркий, багровый и т.д. Человек не боится крови: он, обладающий «кавалерийской походкой», – бесстрашный воин, недаром его прозвали «Всадник Золотое Копье». Но, вероятно, он не только по отношению к врагам в бою такой. Сам готов повторять о себе то, что говорят о нем другие, «свирепое чудовище».

Но сейчас он страдает от головной боли. И о его страданиях автор скажет, постоянно обращаясь к одной детали его портрета – глазам.

Задание

Проследим по тексту, как меняются глаза прокуратора: «Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на арестованного. Другой глаз остался закрытым…» «Теперь уже оба больные глаза тяжело глядели на арестанта»… «Он смотрел мутными глазами на арестованного»…

Именно то, что Иешуа догадался о его страданиях и освободил прокуратора от них, заставит Понтия Пилата отнестись к арестованному не так, как, вероятно, он относился к подобным людям раньше. Но стоящий перед ним человек заинтересовал его еще и речами.

Вопрос

Боится ли арестант Понтия Пилата?

Ответ

Он боится опять пережить физическую боль (по приказу прокуратора Крысобой бил его). Но непоколебим останется тогда, когда будет отстаивать свой взгляд на мир, на веру, на истину. Он несет в себе внутреннюю силу, заставляющую людей слушать его.

Вопрос

Какой факт, упомянутый самим Иешуа, подтверждает то, что он умеет убеждать людей?

Ответ

Это история Левия Матвея. «Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня… однако, послушав меня, он стал смягчаться… наконец бросил деньги на дорогу и сказал, что пойдет со мною путешествовать… Он сказал, что деньги ему отныне стали ненавистны».

На вопрос Пилата, правда ли, что он, Иешуа Га-Ноцри, призывал разрушить храм, тот отвечает: «…говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины» . Слово произнесено. «Зачем же ты, бродяга, на базаре смущал народ, рассказывая про истину, о которой ты не имеешь представления? Что такое истина?» .

Иешуа заявляет, что истина прежде всего в том, что у Пилата болит голова. Оказывается, он может избавить владыку от этой боли. И тот продолжает с «бродягой» разговор об истине.

Вопрос

Как развивает это понятие Иешуа?

Ответ

Для Иешуа истина в том, что никто не может распорядиться его жизнью: «…согласись, что перерезать волосок», на котором висит жизнь, «уж наверное может лишь тот, кто подвесил» . Для Иешуа истина и в том, что «злых людей нет на свете» . И если бы он поговорил с Крысобоем, тот резко изменился бы. Знаменательно, что Иешуа говорит об этом «мечтательно». Он к истине этой готов идти при помощи убеждения, слова. Это дело его жизни.

«Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека… Беда в том, что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон».

Вопрос

Понтий Пилат после этой части разговора принимает решение в пользу Иешуа. Какое?

Ответ

Объявить бродячего философа душевнобольным, не найдя в его деле состава преступления, и, удалив из Ершалаима, подвергнуть заключению там, где располагалась резиденция прокуратора. Почему? Такого человека хочется держать при себе. Пилат, видящий вокруг себя только тех, кто его боится, может позволить себе удовольствие иметь рядом человека независимых взглядов.

Вопрос

Но столь мирно все не может разрешиться, потому что жизнь жестока и люди, имеющие власть, боятся ее потерять. В какой момент изменится настроение Понтия Пилата? Почему он будет вынужден отказаться от своего первоначального решения? Проследим это по тексту.

Ответ

Секретарь, ведущий записи по ходу допроса, тоже сочувствует Иешуа. Сейчас он «неожиданно» с сожалением ответит отрицательно на вопрос Пилата: «Все о нем?» – и подаст ему другой кусок пергамента. «Что еще там?» – спросил Пилат и нахмурился. «Прочитав поданное, он еще более изменился в лице. Темная ли кровь прилила к шее и лицу, или случилось что-либо другое, но только кожа его утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились.

Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них, только у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризной губой…».

Таким Пилат видит кесаря, а следовательно, служит ему не из-за уважения. А тогда из-за чего?

«И со слухом совершилось что-то странное – как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянувший слова: “Закон об оскорблении величества”»…

Вопрос

Что же прочитал Понтий Пилат в этом пергаменте?

Ответ

Иешуа несколько позже произнесет это вслух, и окажется, что разговор об истине еще не закончен.

«В числе прочего я говорил… что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть».

Вопрос

Принимает ли Понтий такую истину?

Ответ

«Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? О боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твое место? Я твоих мыслей не разделяю!..»

Вопрос

Что же случилось с прокуратором? Почему он, несколько минут назад подсказывающий Иешуа спасительный ответ: «Ты когда-либо говорил что-нибудь о великом кесаре? Отвечай! Говорил?.. Или… не… говорил? – Пилат протянул слово “не” несколько больше, чем это полагалось на суде, и послал Иешуа в своем взгляде какую-то мысль, которую как бы хотел внушить арестанту» , – почему сейчас Пилат утвердит смертный приговор?

Ответ

Будучи смелым воином на поле боя, прокуратор трус тогда, когда дело касается кесаря, власти. Для Пилата занимаемое место – «золотая клетка». Он боится за себя так, что пойдет против своей совести.

Комментарий учителя

Человека никто не может сделать свободнее, чем он свободен внутренне. А Понтий Пилат внутренне несвободен. Поэтому он предаст Иешуа.

Есть люди, которые совершают подобные предательства спокойно: Иуда не страдает нравственно, продав Иешуа. Но Понтий Пилат относится к числу людей, у которых есть совесть. Именно поэтому, понимая, что вынужден будет вынести приговор Иешуа, он заранее знает, что вместе с гибелью бродячего философа настанет и его собственная – только нравственная.

«Мысли понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: “Погиб!”, потом: “Погибли!..” И какая-то совсем нелепая среди них о каком-то долженствующем непременно быть – и с кем?! – бессмертии, причем бессмертие почему-то вызвало нестерпимую тоску».

И после того как Синедрион подтвердил свое решение относительно казни Иешуа и освобождения Вар-раввана, «все та же непонятная тоска… пронизала все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть, чего-то не дослушал.

Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в одно мгновение, как и прилетела. Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая какая- то короткая другая мысль: “Бессмертие… Пришло бессмертие… Чье бессмертие пришло? Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке”».

Вопрос

Почему же возможность бессмертия не радует человека, а рождает в его душе ужас?

Ответ

Человек совестливый не может жить с камнем на душе. И уже сейчас Пилат уверен, что не будет ему покоя ни днем ни ночью. Он попытается как-то смягчить «приговор» себе; он даже пригрозит Каифу: «Побереги себя, первосвященник… Не будет тебе… отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему… пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирной проповедью».

Вопрос

Какой еще поступок совершит Пилат, пытаясь смягчить муки совести?

Ответ

Он велит прекратить страдания Иешуа, распятого на столбе. Но все тщетно. Это ничто по сравнению с теми словами, которые Иешуа перед смертью просит передать Пилату.

Задание

Найдем эти слова в главе 25. Их повторит прокуратору Иудеи Афраний, начальник тайной службы.

Ответ

«– Не пытался ли он проповедовать что-либо в присутствии солдат? – Нет, игемон, он не был многословен на этот раз. Единственное, что он сказал, это что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость».

Комментарий учителя

Вот оно – возмездие. Уйти от него невозможно. Ты, Всадник Золотое Копье, трус и вынужден сейчас согласиться с такой своей характеристикой. Что можно сейчас сделать? Что-то, за что не накажет кесарь, но что хоть как-то поможет ему, Пилату, оправдать себя. Какое приказание и как отдаст он начальнику тайной полиции? Прочитаем этот диалог двух умных людей, уважающих, понимающих друг друга, но все-таки опасающихся говорить открыто. Этот разговор полон недомолвок и полунамеков. Но Афраний прекрасно поймет своего господина.

«– И тем не менее его зарежут сегодня, – упрямо повторил Пилат, – у меня предчувствие, говорю я вам! Не было случая, чтобы оно меня обмануло, – тут судорога прошла по лицу прокуратора, и он коротко потер руки. – Слушаю, – покорно отозвался гость, поднялся, выпрямился и вдруг спросил сурово: – Так зарежут, игемон? – Да, – ответил Пилат, – и вся надежда только на вашу изумляющую всех исполнительность».

Исполнительность начальника тайной полиции не подвела на этот раз. (Глава 29-я.) Ночью Афраний докладывал Пилату, что, к сожалению, «не сумел уберечь Иуду из Кариафа, его зарезали». И его начальник, не умеющий и не желающий никогда прощать огрехи подчиненных, скажет: «Вы сделали все, что могли, и никто в мире, – тут прокуратор улыбнулся, – не сумел бы сделать больше вашего! Взыщите с сыщиков, потерявших Иуду. Но и тут, предупреждаю вас, я не хотел бы, чтобы взыскание было хоть сколько-нибудь строгим. В конце концов, мы сделали все для того, чтобы позаботиться об этом негодяе» .

В рассматриваемых нами главах действует еще один герой. Это Левий Матвей.

Вопрос

Как поведет себя Левий Матвей, узнав о неотвратимости гибели Иешуа.

Ответ

Бывший сборщик налогов следовал за процессией с осужденными до самой Лысой горы. Он «сделал наивную попытку, притворившись, что не понимает раздраженных окриков, прорваться между солдатами к самому месту казни, где уже снимали осужденных с повозки. За это он получил тяжкий удар тупым концом копья в грудь и отскочил от солдат, вскрикнув, но не от боли, а от отчаяния. Ударившего легионера он окинул мутным и совершенно равнодушным ко всему взором как человек, не чувствительный к физической боли».

Он сумел устроиться в расщелине на камне. Мучения человека были настолько велики, что по временам он заговаривал сам с собой.

«– О, я глупец! – бормотал он, раскачиваясь на камне в душевной боли и ногтями царапая смуглую грудь, – глупец, неразумная женщина, трус! Падаль я, а не человек».

Вопрос

Чего более всего хочет Левий Матвей, осознав, что не сможет спасти своего учителя?

Ответ

«Бог! За что гневаешься на него? Пошли ему смерть» . И дальше – мечтает вскочить на повозку. «Тогда Иешуа спасен от мучений. Одного мгновения достаточно, чтобы ударить Иешуа ножом в спину, крикнув ему: “Иешуа! Я спасаю тебя и ухожу вместе с тобою! Я, Матвей, твой верный и единственный ученик!” А если бы Бог благословил еще одним свободным мгновением, можно было бы успеть заколоться и самому, избежав смерти на столбе. Впрочем, последнее мало интересовало Левия, бывшего сборщика податей. Ему было безразлично, как погибать. Он хотел одного, чтобы Иешуа, не сделавший никому в жизни ни малейшего зла, избежал бы истязаний».

Вопрос

Как Левий Матвей выполнит свой последний долг перед учителем?

Ответ

Он снимет его тело со столба и унесет с вершины горы.

Вопрос

Вспомним разговор, который состоялся между Понтием Пилатом и Левием Матвеем. (Глава 26-я). Почему можно сказать, что Левий Матвей действительно достойный ученик Иешуа?

Ответ

Он поведет себя гордо, не будет бояться Пилата. Он устал так, как может устать человек, помышляющий о смерти как об отдыхе. На предложение Пилата служить ему («У меня в Кесарии есть большая библиотека, я очень богат и хочу взять тебя на службу. Ты будешь разбирать и хранить папирусы, будешь сыт и одет» ) Левий Матвей ответит отказом.

«– Почему? – темнея лицом, спросил прокуратор, – я тебе неприятен, ты меня боишься?

Та же плохая улыбка исказила лицо Левия, и он сказал:

– Нет, потому что ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то легко будет смотреть в лицо мне после того, как ты его убил».

И Понтий Пилат лишь тогда на мгновение осознает свое торжество над Левием, когда на его заявление о желании убить Иуду ответит, что это уже сделал он.

Вопрос

Как судьба наказала Пилата за его трусость? (Глава 32).

Ответ

Воланд, его свита, Мастер и Маргарита, несущиеся на волшебных конях в ночи, видят при свете луны сидящего человека, а рядом с ним собаку. Воланд скажет Мастеру: «…Мне хотелось показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но, когда приходит полная луна, как видите, его терзает бессонница. Она мучает не только его, но его верного сторожа, собаку. Если верно, что трусость самый тяжкий порок, то, пожалуй, собака в нем не виновата. Единственно, чего боится храбрый пес, это грозы. Ну что ж, тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит».

На вопрос Маргариты, о чем говорит этот человек, Воланд отвечает, что «к своей обычной речи о луне он нередко прибавляет, что более всего в мире ненавидит свое бессмертие и неслыханную славу».

Пилат давно, сразу после гибели Иешуа, осознал, что тот был прав, когда утверждал, что трусость – один из самых страшных пороков. И даже более: «Философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок» . И за самый страшный порок человек расплачивается бессмертием.

Цитата сообщения

Обратимся теперь ко второй сюжетной линии романа М. А. Булгакова "Мастер и Маргарита". Во дворце Ирода Великого прокуратор Иудеи Понтий Пилат допрашивает арестованного Иешу Га-Ноцри, которому Синедрион вынес смертный приговор за оскорбление власти кесаря, и приговор этот направлен на утверждение к Пилату.

Га-Ноцри и пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат. Иллюстрация Павла Оринянского.

«Беда в том… что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей… Твоя жизнь скудна, игемон», - вот что говорит Иешуа прокуратору Иудеи, самому богатому, после Великого Ирода, человеку. Свою бедность духом Пилат продемонстрирует и позже, когда испугавшись, что его может постигнуть участь Иешуа, он выносит смертный приговор. Допрашивая арестованного, Пилат понимает, что перед ним не разбойник, подстрекавший народ к неповиновению, а бродячий философ, проповедующий царство истины и справедливости. Художник Гарбар Давид. Понтий Пилат и Иешуа га Ноцри (Иисус Христос) Однако римский прокуратор не может отпустить человека, которого обвиняют в преступлении против кесаря, и утверждает смертный приговор. Затем он обращается к первосвященнику иудейскому Каифе, который в честь наступающего праздника Пасхи может отпустить на свободу одного из четырех осужденных на казнь преступников; Пилат просит, чтобы это был Га-Ноцри . Однако Каифа ему отказывает и отпускает разбойника Вар-Раввана . На вершине Лысой горы стоят три креста, на которых распяты осужденные. После того, как толпа зевак, сопровождавшая процессию к месту казни, вернулась в город, на Лысой горе остается только ученик Иешуа Левий Матвей, бывший сборщик податей. Палач закалывает измученных осужденных, и на гору обрушивается внезапный ливень.

По евангельской легенде Понтий Пилат, вынужденный согласиться на казнь Иисуса, умыл руки перед толпой и сказал: «Невиновен я в крови Праведника сего». Отсюда произошло выражения для снятия с себя ответственности «я умываю руки».

Когда апостолу Фоме рассказали о воскресении распятого Христа, он заявил: «...если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны Его, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю».

Воскрешение Иисуса Христа

Прокуратор вызывает Афрания, начальника своей тайной службы, и поручает ему убить Иуду из Кириафа, получившего деньги от Синедриона за то, что позволил в своем доме арестовать Иешуа Га-Ноцри . Вскоре молодая женщина по имени Низа якобы случайно встречает в городе Иуду и назначает ему свидание за городом в Гефсиманском саду, где на него нападают неизвестные, закалывают его ножом и отбирают кошель с деньгами. Через некоторое время Афраний докладывает Пилату о том, что Иуда зарезан, а мешок с деньгами — тридцать тетрадрахм — подброшен в дом первосвященника.

К Пилату приводят Левия Матвея, который показывает прокуратору пергамент с записанными им проповедями Га-Ноцри . «Самый тяжкий порок — трусость», — читает прокуратор.

Понтий Пилат

Волшебные черные кони уносят Воланда, его свиту, Маргариту и мастера. «Ваш роман прочитали, — говорит Воланд мастеру, — и я хотел бы показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и видит во сне лунную дорогу и хочет идти по ней и разговаривать с бродячим философом. Вы можете теперь кончить роман одной фразой». «Свободен! Он ждет тебя!» — кричит мастер, и над черной бездной загорается необъятный город с садом, к которому протянулась лунная дорога, на которой мы видим прокуратора. Он ни в Аду, и ни в Раю. Он посредине. В раздумье.

А в Москве, после того как Воланд покинул её, ещё долго продолжается следствие по делу о преступной шайке, однако меры, принятые к её поимке, результатов не дают. Опытные психиатры приходят к выводу, что члены шайки являлись невиданной силы гипнотизерами. Проходит несколько лет, события тех майских дней начинают забываться, и только профессор Иван Николаевич Понырев, бывший поэт Бездомный, каждый год, лишь только наступает весеннее праздничное полнолуние, появляется на Патриарших прудах и садится на ту же скамейку, где впервые встретился с Воландом, а затем, пройдя по Арбату, возвращается домой и видит один и тот же сон, в котором к нему приходят и Маргарита, и Мастер, и Иешуа

И суть его драмы, на которую он обречен, как раз в конфликте между тем естественным, человеческим, что еще в нем сохранилось, и ипостасью политика. Когда-то Пилат был воином, умел ценить мужество и сам не знал страха. Но выслужил высокую должность и переродился.

Не за жизнь свою боялся прокуратор - ей ничто не угрожало, - а за карьеру, когда приходилось ему решать, рискнуть ли своей должностью или отправить на смерть человека, который успел покорить его умом, удивительной силой своего слова, преступление которого по своей сути не заслуживает такого жестокого наказания. Правда, тут не только вина прокуратора, но и его беда. Трусость - вот она, главная беда Понтия Пилата. Но неужели в прошлом бесстрашный на поле боя всадник Золотоё копьё - действительно, трус? «Трусость, несомненно, один из самых страшных пороков» - слышит во сне Понтий Пилат слова Иешуа. «Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок!» - неожиданно вмешивается и говорит уже в полный свой голос автор книги.

Диалог Понтия Пилата и Иешуа га Ноцри

Я, игемон, никогда в жизни не собирался разрушить здание храма и никого не подговаривал на это бессмысленное действие.
-Множество разных людей стекается в этот город к празднику - говорил монотонно Пилат. Ты, например лгун. Записано ясно: подговаривал разрушить храм. Так свидетельствуют люди.
-Эти добрые люди - заговорил арестованный - ничему не учились и все перепутали, что я говорил. Я вообще иегемон начинаю опасаться, что эта путаница будет продолжаться очень долго. И все из-за того, что Левий Матвей неверно записывает за мной. Я однажды заглянул в его пергамент с этими записями и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там записано, я не говорил.
В это утро у прокуратора нестерпимо болела голова. И смотря на арестованного мутными глазами, он мучительно вспоминал, зачем он здесь, и какие еще ему он должен задать вопросы. Немного поразмыслив, он произнес:
- А вот что ты все - таки говорил про храм в толпе на базаре? - хриплым голосом спросил больной прокуратор и закрыл глаза.

Каждое слово арестованного причиняло Понтию Пилату страшную боль и кололо в висок. Но, арестованный, тем не менее, вынужден был ответить: - Я, игемон, говорил, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истинной. Сказал так, чтобы было понятней.
-Зачем же ты бродяга смущал народ, рассказывая про истину, о которой ты не имеешь представления? Что такое истина? В чем она?- В тупой вспышке ярости закричал П. Пилат, вызванной не столько словами арестованного, сколько невыносимой болью, раскалывающей его голову. При этом ему снова померещилась чаша с черной жидкостью. «Яду мне яду…». Стучало в его висках, причиняя невыносимую боль.
Преодолевая это видение и эту адскую боль, он заставил себя вновь услышать голос арестованного, который говорил: - Истина, прежде всего в том, что у тебя нестерпимо болит голова. И болит так сильно, что ты, малодушно, помышляешь о самоубийстве. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже смотреть на меня. Но мучения твои сейчас кончатся. Ну, вот все и кончилось, и я этому несказанно рад,- благожелательно поглядывая на П. Пилата, заключил арестованный.
- Но есть еще и другая истина, о которой я говорил в толпе на базаре - продолжал Иешуа. Она в том, что люди избрали пагубный путь развития. Люди захотели быть независимыми, вместо того, чтобы быть во взаимосвязи как единое целое друг с другом, с окружающей природой и Богом. Отделившись от единого целого, гармонично связывающего людей с природой и Богом, они мечтают и пытаются найти смысл и гармонию каждый в своем мирке, а так же в совокупности всех их индивидуальных мирков составляющих государство. Все эти мирки очень сильно ограничены несовершенством людского восприятия и далеки от истинности единого целостного божественного мира. Каждый такой мирок окрашен целой гаммой индивидуальных чувств и эмоций, таких как страх, зависть, злоба, обида, эгоцентризм, жажда власти и др

В романе «Мастер и Маргарита» Михаила Афанасьевича Булгакова не так уж много строк, посвященных событиям связанных с Иешуа Га-Ноцри и Понтием Пилатом. Но именно эти несколько глав становятся основой, на которой держится все повествование книги.

Главы, описывающие Иешуа, являются частью рукописи Мастера, персонажа который появляется в романе только после того, как читатель уже прочитал значительную долю его творения. Загадочный незнакомец, неожиданно окунает двух литературных деятелей, мирно беседующих под сенью лип Патриарших прудов, в атмосферу древнего города Ершалаима.

Прокуратор Иудеи Понтий Пилат, безусловно, знаком невольным слушателям повести, а вот Иешуа, сперва, малоизвестный и таинственный персонаж. Однако, на протяжении диалога Понтия Пилата и Иешуа, несмотря на то, что автор избегает прямых параллелей с Иисусом, возникает понимание, кем на самом деле является несчастный подследственный. Прокуратора терзает нестерпимая головная боль, и необходимость решать вопросы, связанные с чудаковатым арестантом, который упорно называет его «добрым человеком», только раздражает Пилата. Но чем дальше течет разговор этих двух измученных жизнью людей, тем больше проникает в душу прокуратора неподдельный интерес к Иешуа.

Кажется, что странный оборванец говорит простые и банальные вещи. О том, что все вокруг добры, что если делают зло или клевещут, значит, просто запутались или неправильно поняли, что необходимо любить и доверять людям. В тот момент, когда речь бродяги касается внутреннего состояния самого прокуратора, а также маленького чуда, предсказанного обвиняемым - головной боли переставшей мучить свою жертву, Понтий Пилат уже не в состоянии скрыть своей растерянности. Видя перед собой живого человека, боящегося и боли, и гнева, игемон понимает, что этот юродивый может спасти его не только от обычной мигрени, но и от невыносимого одиночества и внутренней щемящей пустоты.

Встреча с Иешуа переворачивает душу холодного прокуратора. Пилат проникается правдой и мыслями своего невольного собеседника. У него появляется страстное желание спасти несчастного Га-Ноцри. В голове игемона роятся всевозможные варианты спасения обвиняемого, но все надежды оставить в живых Иешуа, разбиваются об обвинение в оскорблении великого кесаря. Страх перед властью императора, вынуждает прокуратора вынести приказ о казни Га-Ноцри.

Спор Иешуа и сурового игемона не стал противостоянием добра и зла, так как Пилат искренне поверил арестанту, который постиг великую истину, имел свою философию и бескорыстно делился знаниями со всеми добрыми людьми.

Но разговор не прекратился со смертью одного из собеседников. И после казни загадочного бродяги, прокуратор оказался обречен на вечное продолжение диалога, в своем воспаленном и измученном совестью разуме.

Сочинение Иешуа и Понтий Пилат в романе Булгакова Мастер и Маргарита

Герои романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита" Понтий Пилат и Иешуа Га-Ноцри встречаются при весьма затруднительных обстоятельствах для прокуратора Иудеи и трагических для бедного философа.

Присланный императором Рима управлять беспокойной окраиной империи Понтий Пилат свою должность, мягко говоря, не любит. Здесь в Иудее ему противно всё: ужасный климат, пустынная, каменистая земля, а, главное, непонятное, беспокойное, население, которое вечно устраивает смуты и бунты. И особо не по душе прокуратору первосвященники иудейские, которые так же ненавидят захватчиков и могут подстрекать население на неповиновение римским властям. Вдобавок ко всему префекта Иудеи мучают приступы ужасной мигрени.

Вот в такой момент, когда от сильнейшей боли у Пилата раскалывается голова, приводят к нему на суд нищего философа Га-Ноцри. Понятно, что при таких обстоятельствах никакой симпатии к оборванцу прокуратор не испытывает, а только ещё больше раздражается от того, что ему приходится тратить время на какую-то ерунду, с которой иудейские судьи могли справиться сами. Но, Иешуа удаётся каким-то образом избавить Пилата от головной боли, и тот уже по другому начинает смотреть на философа, ему любопытны идеи Га-Ноцри и, хотя они кажутся прокуратору бредовыми, он не видит в них ничего плохого.

Очевидно, что эти два человека очень разные. Жестокий, суровый, скорый на расправу правитель Иудеи, богатый и могущественный Понтий Пилат и нищий бродяга, не знающий своих родителей, беззащитный, арестованный по доносу, надеющийся на спасение. Беседуя с арестованным Понтий Пилат понимает, что перед ним стоит очень неглупый интересный собеседник. И, хотя идеи его о всеобщем равенстве, о жизни людей без притеснения, по справедливости нереальны, а в этом опытный и прагматичный правитель убеждён, он не видит в этой философии никакой опасности. Ему хочется спасти Иешуа от гибели, поселить его во дворце, вести беседы с этим немного странным человеком, спорить с ним, ведь у прокуратора свой взгляд на устройство жизни. Возможно им вдвоём удастся найти истину, которую хотят найти и не находят философы всех времён и народов!

Но замыслу Пилата сбыться не суждено. Первосвященники не хотят оставить жить философа в речах которого видят опасность для себя, так как его слова о разрушении храма воспринимают как угрозу своему могуществу. Им важнее оставить в живых разбойника, который убивал римских солдат. Понтий Пилат, конечно, с этим не согласен, он не хочет смерти Га-Ноцри и, вдобавок, ему очень хочется досадить первосвященникам, но те обещают написать донос императору, и префект Иудеи могущественный Понтий Пилат струсил, испугался гнева императора. Воин, когда-то храбро воевавший под знамёнами Римской империи, всадник "Золотое копьё" не смеет противостоять иудейским первосвященникам из-за элементарного страха. Он подписывает Иешуа смертный приговор. Га-Ноцри принимает свою участь без возмущения. Он не просит пощады, держится достойно, никого в своей смерти не обвиняет. В отличие от прокуратора, Иешуа не трус.

Понтия Пилата после казни философа мучают угрызения совести и осознание того, что он нерешительный, трусливый человек ещё больше усугубляют его страдания. Он пытается оправдаться перед мёртвым Иешуа тем, что приказывает убить его предателя Иуду, но это не приносит ему утешения. И уж совсем невыносимо ему узнать, что в своих последних словах перед казнью Иешуа сказал, что самым главным человеческим пороком он считает трусость. Жить с этой болью придётся прокуратору до самого конца, но и смерть не избавит его от раскаяния. И в вечности будет сокрушаться он о безвинно погибшем бедном философе, пока по просьбе Иешуа его не освобождает Мастер от страшного одиночества.

И уже вместе Пилат и Га-Ноцри пойдут по дороге вечности, предавший и простивший.

Несколько интересных сочинений

• Философская лирика Тютчева 9 класс сочинение

  Творения поэта Тютчева – постоянное присутствие идеи глубокой философии. При помощи философии своих строк он передает читателю скрытый от его глаз, но лежащий на поверхности смысл бытия

Вот и заканчивается последний месяц весны - май, а вместе с тем и очередной учебный год. Наступят долгожданные летние каникулы, где можно отдохнуть от длительных занятий и бесконечных домашних заданий.

• Рецензия на повесть Олеся Куприна

  В 1898 году в свет вышла, пожалуй, самая уникальная работа Куприна: повесть Олеся. Работа хоть и не сильно известна, в отличие от Гранатового браслета, но она все таки весьма значима в творчестве писателя

• Сочинение Достойна ли Софья любви Чацкого? 9 класс

  «Горе от ума» живет и поныне в наше время. Почему? Потому что написать сочинение на заданную тему, это как ответить на вопрос: достойны ли любви вообще люди. Как можно поделить любовь между юношей и девушкой?

• Сочинение Характеристика Толстого и тонкого в рассказе Чехова Толстый и тонкий

  Антон Павлович Чехов – мастер юмористического рассказа. Через детали, разнообразные символы и образы он создает шедевры, которые будут актуальны еще у многих поколений.

Главные герои романа.

Большое значение Булгаков придает образам Понтия Пилата и Иешуа. Такова внешняя оболочка конфликта. Многое здесь соответствует известной легенде: Понтий Пилат посылает на казнь Иешуа. Казнью бродячего философа воспользовались много лет спустя и возвели его в святого, а его учение – в религию.

Перед всесильным прокуратором предстал разбойник, смутьян, в разорванном голубом хитоне. Одного взгляда на этого человека до­статочно, чтобы сделать вывод: «бродяга»... Без роду и племени ни­чтожный человечишко позволяет себе дерзость запросто обратиться к нему со словами «добрый человек». Дерзость наказана. Марк Крысобой внушил жалкому бродяге почтение, страх. Так казалось Понтию Пилату. Власть восстановила свои права. И вот дальнейшее раскрывает перед Понтием Пилатом человека высокого духа: робкого, но умного и глубокого. И постепенно в глазах Понтия Пилата бродяга превращается в философа: сначала прокуратор называет его бродягой, разбойником, лгуном, а потом уважительно величает философом («Тебе, философ»). Оказывается, он знает греческий, латинский, за словом в карман не лезет, на все у него готовые ответы, своя сложившаяся философия. Понтий Пилат в мыслях своих уже строит планы пригласить его к себе на службу библиотекарем. Иешуа по­разил Понтия Пилата: глубина и своеобразие его мыслей заставили недоверчиво спросить, уж не из греческой ли книги все это вычитал он. Понтий Пилат готов был признать его душевнобольным и, не уста­новив «ни малейшей связи между действиями Иешуа и беспорядками, происшедшими в Ершалаиме недавно», подвергает его заключению в Кесарии Стратановой, тем самым отменяя смертный приговор, вы­несенный Малым Синедрионом. Но вот эта сложившаяся формула оста­лась не продиктованной секретарю. Так и осталась только в мыслях прокуратора. Воплощению в жизнь ее помешали серьезные обстоя­тельства: в другом куске пергамента говорилось, что душевное равновесие, пришедшее к нему в результате разговора с обвиняемым, снова было нарушено. Мгновенно произошел перелом в его душевном состоянии: «Померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец... И со слухом совершилось что-то стран­ное: как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества...» Только что перед нами мирно беседовали два человека, и Понтий Пилат хотел проявить снисходи­тельность к «безумным утопическим речам». Вплоть до этого момен­та Понтий Пилат человечен, проявляет гуманность. Но здесь снова перед нами властитель, неумолимый и жестокий, злой и - беспощад­ный. Здесь он словно раздваивается: внешне грозен, «но глаза тре­вожны». Слова, с которыми он обращается к обвиняемому, суровы и беспощадны, а в интонации и жестах слышится то просительность, то нечто вроде предупреждения нависшей опасности. Всем своим по­ведением Понтий Пилат словно бы подсказывал форму поведения на допросе. Своим взглядом он посылает «какую-то мысль», заслонив­шись рукой от солнца, он пользуется этим мгновением, чтобы «по­слать арестанту, какой-то намекающий взор». Каждый жест, каждое движение, взгляд, интонация исполнены здесь особого смысла. Понтий Пилат как человек сочувствует Иешуа, пытаясь всеми возможны­ми способами предупредить его об опасности. Но ничто не подейст­вовало: правду, по мнению бродячего философа, говорить легко и приятно. И слушает Иешуа уже не человек, а судья, прокуратор Иудеи: милость кончилась, он должен служить закону, а закон по­велевает уничтожать всех, кто подвергает сомнению величие власти кесаря. Внешне он покорен кесарю, а внутренне содрогается от не­нависти; кричит здравицу в честь императора Тиверия и одновременно почему-то с ненавистью глядит на секретаря и конвой. И ненавидит он их, думается, потому, что они - невольные свидетели его раз­двоения: ему приходится отказываться от уже готового, им самим принятого решения, которое он считает справедливым, и принимать иное, уже в угоду Закона. Он почувствовал себя игрушкой в руках кесаря, призванного автоматически выполнять любые его приказы. Он ненавидит кесаря, а вынужден славить его. Он увидел в Иешуа великого врача, философа, а должен послать его на мучительную смерть. Отправляя его на смерть, Понтий Пилат страшно мучается; страдает от бессилия, от невозможности поступить так, как хочется. Иешуа произнес слова о кесаре, которые обрекли его, уже ничто не поможет. Все слышали (отсюда его ненависть к секретарю и конвою) эти слова. Он то в приступе ярости, то странно усмехается, слушая наивные опасения Иешуа за жизнь Иуды из Кириафа, пытается убе­дить, что его вера в возможность «царства истины» не имеет почвы.

Понтий Пилат, оставшись наедине с Иешуа, то страшным голосом кричит «Преступник!», так, чтобы там за стеной все услышали, а то, понизив голос, доверительно спрашивает о Боге, о семье, советует по­молиться. Вот это постоянное ощущение раздвоенности заставляет его то «тоскливо» спрашивать, и он полон сочувствия к обвиняемому, то безудержный гнев охватывает его при мысли нарушить закон и от­пустить Иешуа. Для него он уже не обвиняемый, только для окру­жающих он называет его по-прежнему преступником, лично для него он стал «несчастным». Силой воли и могучим вскриком подавляет он в себе сочувствие и сострадание к невольно попавшему под колесо истории человеку. Да, он не разделяет мыслей бродячего философа. . И действительно, разве можно грязного предателя Иуду называть добрым человеком? И может ли наступить «царство истины»,- если мир населен такими, как «холодный и убежденный палач» Марк Крысобой, как разбойники Дисмас и Гестас, как те люди, которые избивали Иешуа за его проповеди? Никогда не настанет, по мнению Пилата, царство истины, и одновременно с этим он сочувствует про­поведнику этих утопических идей.

Лично он готов продолжать с ним спор, но положение прокурора­
тора обязывает его вершить суд. Любопытная деталь: Пилат предупреждает Иешуа, чтобы тот не произносил больше ни единого слова ни с ним, ни с кем-либо. Почему? Из трусости? Слишком простенькое объяснение сложного творческого замысла художника.

Пилат, утвердив смертный приговор, втайне надеется уговорить Каифу помиловать Иешуа (по традиции иудеев в канун праздника одному из преступников даруют жизнь). Слова Пилата - «Ненавистный город» и «Я думаю, что есть еще кое-кто на свете, кого тебе следовало бы пожалеть более, чем Иуду из Кириафа, и кому придется гораздо хуже, чем Иуде!» - очень точно раскрывают его состояние.

Два плана в развитии действия как бы передают борьбу живущих в Пилате двух начал. И то, которое можно определить как «духов­ный автоматизм», обретает над ним на какое-то время фатальную власть, подчиняя все его поступки, мысли и чувства. Он теряет над собою власть. Мы видим падение человеческое, но потом же видим и возрождение в его душе человечности, сострадания, словом, доброго начала. Понтий Пилат совершает над самим собой беспощадный суд. Его душа переполнена добром и злом, ведущих между собой неотвра­тимую борьбу. Его совесть запятнана. Все это так. Ничего не ска­жешь - грешен. Но не грех сам по себе привлекает внимание Булга­кова, а то, что за этим следует - страдание, раскаяние, искренняя боль.

Пилат проигрывает дуэль с Каифой. Он надеялся добиться осво­бождения Иешуа, но Каифа трижды отказывает римскому прокурато­ру в его ходатайстве.

Пилат сражался за жизнь Иешуа до конца, и, когда почувствовал, что все кончено, «все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронзила все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть - чего-то и не дослушал». Непонятная тоска, нелепая мысль о бессмертии, а за нею «страшный гнев - гнев бессилия» окончательно подорвали его власть над собой, и он высказывает Каифе все, что накопилось на его душе.

Пилат оказался бессильным перед законом. И снова он как бы перестает быть человеком и становится властителем. Спокойно, рав­нодушно прерывает он разговор. Человеческим страстям не место там, где в силу вступает закон. Перед законом все равны. Закон нужно блюсти, охранять. Внешне Пилат так и поступает. В то время как тайно можно его обойти. И здесь на первый план выступает человек в капюшоне - начальник тайной службы.

Действие развивается как бы по двум руслам - официальному и тайному. Пилат, потерпев поражение в битве с Каифой, не успокоился, жестоко задумал отомстить, но тай­ными путями. Человек и властитель все время борются между собой. Даже тогда, когда он идет огласить приговор. Он все время старался не поддаться, воспротивиться чарам Иешуа. Стоит посмотреть, как он шел, не подымая глаз, чтобы не видеть Иешуа, как боролся с самим собой, чтобы выкрикнуть правильно имя освобожденного, и только когда увели их, почувствовал себя в безопасности, открыл глаза. Он сделал, что было в его силах. Спасти Иешуа невозможно. Но мож­но облегчить его страдания, тем самым еще раз выказать ему свою симпатию. Закон победил. Здесь ничего не поделаешь, хотя он вел себя мужественно и храбро. Иначе он не мог поступить, ибо не мог нару­шить закон, не мог нарушить обычай.

И тут на передний план выступает Левий Матвей. Почему он ста­рался пробиться сквозь частокол римских и сирийских воинов? Стра­дал, отчаивался, тосковал и, оказывается, только от того, что не сумел избавить Иешуа от мучительной смерти на столбе. И когда он, вер­нувшись в город и украв «отточенный, как бритва, длинный хлеб­ный нож», кинулся обратно, вслед за процессией, то опоздал. «Он тяжело дышал и не шел, а бежал на холм, толкался и, увидев, что перед ним, как и перед всеми другими, сомкнулась цепь, сделал наив­ную попытку, притворившись, что не понимает раздраженных окри­ков; прорваться между солдатами к самому месту, где уже снимали осужденных с повозки. За это он получил тяжкий удар тупым кон­цом копья в грудь и отскочил от солдат, вскрикнув, но не от боли, а от отчаяния». Страдая от невыносимой муки, от невозможности самому осуществить задуманное, он «потребовал у Бога немедленного чуда». «Он требовал, чтобы Бог тотчас же послал Иешуа смерть». Но Бог не внял страстной мольбе. И Левий Матвей проклял Бога: «Ты - Бог зла... Ты - черный Бог». Но то, что не удалось сделать Левию Матвею – избавить от мучений на столбе, сделал по указанию Пилата человек в капюшоне. «Повинуясь жестам человека в капюшоне, один из палачей взял копье…» Чтобы решиться на такой поступок, Пилату нужно было обладать мужеством и благородством. И дальнейшее только подтверждает эту мысль. Как государственный деятель, Пилат посылает Иешуа на смерть. Иного выхода у него не было. Он оказался в трагическом положении, когда должен утверждать приговор вопреки своим личным желаниям. Интересы государства здесь выше личных желаний. На этом стоит и стоять будет государственность, законы и положения.

Как личное горе принимает прокуратор казнь Иешуа. Сон Пилата особенно точно раскрывает его душевное состояние, как бы снимает внешние покровы, обнажая внутреннюю суть: «И лишь только прокуратор потерял связь с тем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге и пошел по ней вверх, прямо к луне. Он даже рассмеялся во сне от счастья, до того все сложилось прекрасно и неповторимо на прозрачной голубой дороге. Он шел в сопровождении Банги, а рядом с ним шел бродячий философ. Они спорили о чем-то сложном и важном, причем ни один из них не мог победить другого. Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем. Само собой разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением…» Пробуждение как бы подтверждает эту мысль. Со сна Пилат произносит фразу, которая повергает Марка Крысобоя в «величайшее изумление»: «…у вас тоже плохая должность… Солдат вы калечите». Он еще не надел на себя должностную маску, он еще не опомнился ото сна, где все раскованно и искренне, где долг не противоречит сердцу и делаешь все, что оно повелевает. Потом-то, пробудившись, он попытается «загладить напрасные слова». Но в этих сетованиях – истинный Пилат, страдающий от бремени власти.

Пробуждение ото сна ужасно. Все снова встало на свои места. Снова потрясающие страдания начинают изматывать его душу.

Пилат в надежде искупить свою вину перед Иешуа предлагает его ученику Левию Матвею те же блага, которые он обещал Иешуа. Пилат сделал как раз то, что в этой ситуации хотел бы сделать и Левий Матвей: избавить учителя от мук и наказать предателя.

Левий Матвей отказывается пойти на службу к Пилату: «Ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то легко будет смотреть в лицо мне, после того как ты его убил». Но Пилат и не отрицает своей вины. Напротив, уговаривает Левия Матвея не быть жестоким, напо­минает о заповеди Иешуа, что все люди добрые. И словно бы просит прощения за неотвратимость свершившегося.

И опять Булгаков проявляет психологическое мастерство в раскры­тии душевного состояния Пилата: напоминая о заповеди Иешуа, он «значительно» поднимал палец (внешне он все еще пытается сохра­нить должностную маску) и то же время «лицо Пилата дергалось», дергалось от внутреннего разлада. Здесь выражение лица выдает его истинное состояние, как он ни пытался его скрыть.

Все это подтверждает только одну мысль, которую Булгаков про­водит последовательно и настойчиво: Пилат не отрицает своей винов­ности в гибели Иешуа, но, не отрицая, мучительно переживает неле­пость случившегося, свою вину и беспомощность перед неумолимыми обстоятельствами. И самое удивительное: Булгаков прощает Пилата, отводя ему такую же роль и своей философской концепции, как и Мастеру. Пилат, как и Мастер, за свои страдания заслуживает покоя. Пусть этот покой выражается по-разному, но суть его в одном - каждый получает то, что ему хочется.

В последней главе романа, которая так и на­зывается «Прощение и вечный приют». Понтий Пилат многие годы сидит «на каменистой безрадостной плоской вершине», погруженной в размышления. «Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке сидит «на каменистой безрадостной плоской вершине»... Он говорит одно и то же. Он говорит, что и при луне ему нет покоя и что у него плохая должность. Так говорит он всегда, когда не спит, а когда спит, то видит одно и то же: лунную дорогу и хочет пойти по ней и разговаривать с арестантом Га-Ноцри, потому что, как он утверждает, он чего-то не договорил тогда, давно, четыр­надцатого числа весеннего месяца Нисана. Но, увы, на эту дорогу ему выйти почему-то не удается, и к нему никто не приходит. Тогда, что ж поделаешь, приходится разговаривать ему с самим собою. Впрочем, нужно же какое-нибудь разнообразие,- и к своей речи о луне он не­редко прибавляет, что более всего в мире ненавидит свое бессмертие и неслыханную славу. Он утверждает, что охотно бы поменялся своею участью с оборванным бродягой Левием Матвеем.

Маргарита, узнав о такой участи героя ромaна, сочувствует ему: «...ее лицо подернулось дымкой сострадания». Онa полна решимости изменить судьбу Понтия Пилата. Как человек он не заслуживает та­кого жестокого наказания. «В жизни» так и могло быть, но эта жесто­кость не соответствует тому Понтию Пилату, который изображен пером Мастера. Маргарита просит отпустить его. Она знает о его стра­даниях, она знает о его истинных намерениях и мотивах его поведения. Мастер раскрыл их и передал подлинную трагедию человека, который, после совершенной им ошибки, мучительно страдал и рас­платился за нес невероятными страданиями. Художник как бы открыл истинные мотивы поведения исторического лица, посмотрел на эпи­зод истории гораздо глубже, чем до него. Но Мастер знал только «земную» судьбу своего героя. Не знал он, что он все еще мучается и страдает от крушения своих надежд и желаний,

Иешуа, прочитав роман Мастера, по-новому взглянул на Понтия Пилата, взглянул глазами Маргариты, полными сострадания. «За него попросил тот, с кем он так стремится разговаривать». Воланд утешает Маргариту: «Все будет правильно, на этом построен мир».

И действительно, все в мире стало правильно, как только Мастер прокричал последнюю фразу своего романа: «Свободен, свободен! Он ждет тебя!»

И теперь уже по широкой лунной дороге «поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обе­зображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться.

Боги, боги! - говорит, обращая надменное лицо к своему спут­нику, тот человек в плаще. - Какая пошлая казнь! Но ты мне, пожа­луйста, скажи, - тут лицо из надменного превращается в умоляю­щее, - ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было?»

И спутник уверяет его, что ничего подобного не было, все ему только померещилось. Иешуа клянется, «и глаза его почему-то улы­баются».

В образе Пилата Булгаков показывает раздвоение человека и госу­дарственного деятеля: у него настолько сильное чувство долга, что он ничего не может сделать в защиту Иешуа, хотя по-человечески со­чувствует ему, делает все возможное, чтобы спасти.

Булгаков изображает конфликт между чувством сострадания и должностными обязанностями Пилата, и этот конфликт трагичен. Чувство сострадания перерастает в мучительное и беспокойное страдание, окрашивая всю последующую жизнь Пилата безысходностью и мраком. Пилат нарушил нравственный закон, защищая закон гражданский, за что и поплатился вечным страданием. «Все будет правильно», - успокаивает Воланд. Философия истории оптимистична. Да, в историческом процессе. одновременно созревают семена добра и зла. Да, в человеческой природе много слабостей, многое нуждается в исправлении и обновлении.

Понтий Пилат - Иешуа

В романе «Мастер и Маргарита» внимание писателя направлено всего на один эпизод земного пути Христа: столкновение с Понтием Пилатом. На страницах булгаковского романа первый суд над Иешуа происходится во дворце Пилата, пятого прокуратора Иудеи, чье имя также есть на страницах Евангелия. Кто же он такой, этот Понтий Пилат, так часто упоминающийся в романе? Пилат интересовал многих писателей как личность, мучительно совмещающая в себе два начала.
Прокуратором назывался римский чиновник, обладавший высшей административной и судебной властью в какой-либо провинции. Понтий Пилат был назначен прокуратором Иудеи в 29 году. Имя Пилат происходит от латинского pilatus, что означает «копьеносец».

Из романа «Мастер и Маргарита» мы узнаем много подробностей о Пилате. Мы узнаем, что он страдает гемикранией, что он не любит запах розового масла и что единственное существо, к которому он привязан и без которого не может жить, — это его собака. В романе «Мастер и Маргарита» дается глубокий психологически точный анализ поведения героя, перерастающий в моральный суд над Пилатом. Это сложная, драматическая фигура. Он умен, не чужд раздумий, человеческих чувств, живого сострадания. Пока Иешуа проповедует, что все люди добры, прокуратор склонен снисходительно взирать на это безвредное чудачество. Но вот речь зашла о верховной власти, и Пилата пронзает острый страх.

Внутри Понтия Пилата идет борьба добра и зла. Он еще пытается вести торг со своей совестью, пробует склонить Иешуа на компромисс, старается незаметно подсказать спасительные ответы: «Пилат протянул слово «не» несколько больше, чем это полагается на суде, и послал Иешуа в своём взгляде какую-то мысль, которую бы хотел внушить арестанту». Но Иешуа не может слукавить. Иешуа, изначально считая всех людей добрыми, видит в нем несчастного человека, изможденного страшной болезнью, замкнувшегося в себе, одинокого. Иешуа искренне хочет помочь ему.

«В Ершалаиме все шепчут про меня, что я свирепое чудовище и что совершенно верно», — говорит он сам о себе. - О нет! То неправда. Споры Иешуа и Пилата обнажают интеллектуальное равенство жертвы и палача. Охваченный страхом, всесильный прокуратор теряет остатки гордого достоинства и восклицает:

«Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека говорившего то, что говорил ты? О, боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твое место? Я твоих мыслей не разделяю!»

Но наделенный властью, могущественный и грозный Пилат несвободен. Обстоятельства вынудили его вынести смертный приговор Иешуа. Символизирует в романе муки совест, сознание совершаемого Пилатом греха и символическое очищение от него жест, когда он «…руки потер, как бы обмывая их…». Впоследствии Булгаков заставит своего героя повторить этот жест в разговоре с Афранием, когда Пилат будет организовывать убийство Иуды из Кириафы.

Казнь Иуды

Однако это продиктовала прокуратору не жестокость, приписываемая ему всеми, а трусость, тот самый порок, который бродячий философ причисляет к самым страшным. Позже прокуратор будет стонать и терзаться, плакать во сне и звать Иешуа. И каждую ночь ему будет казаться, что «казни не было, не было!». Но каждый раз он будет просыпаться и каждый раз он будет вновь оказываться лицом к лицу с кровавой действительностью, потому что казнь была. Была. Никуда от этого не денешься. Не спрячешься. Не убежишь. Но прощен прокуратор. В самом конце романа он переступает рамки своей эпохи, время становится для него абстрактным понятием.

«Луна заливала площадку зелено и ярко, и Маргарита скоро разглядела в пустынной местности кресло, а в нем белую фигуру сидящего человека... — Что он говорит? — спросила Маргарита... — Он говорит, — раздался голос Воланда, — одно и то же, он говорит, что и при луне ему нет покоя и что у него плохая должность... — Отпустите его, — вдруг пронзительно крикнула Марга¬рита... —...Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать». Один день из жизни прокуратора и вечность из жизни прокуратора.
Не глубины христианской метафизики интересуют Булгакова. Мучительные личные отношения с властью, грубо вторгающейся в его дело и жизнь, заставляют писателя выбирать в евангельском сюжете те эпизоды, которые глубже всего заставляет переживать собственная эпоха: преследование, предательство, неправый суд...

Единственное, что мы узнаем о Пилате из Закона Божиего - это то, что у него была жена, которая просила его «не делать ничего Праведнику тому, потому что ныне во сне много пострадала за Него», что он был уверен в невиновности Иисуса и «умыл руки перед народом и сказал: «неповинен я в пролитии крови этого Праведника; смотрите вы» (т. е. пусть эта вина на вас падет). Евангельский Пилат также не находил вины за Иисусом и «искал отпустить его», т.е. смысл событий Булгаков сохранил.

Но в отличие от канонических текстов в романе, написанном Мастером, Понтии Пилат - один из основных героев. Оттенки его настроения, колебания, эмоции, ход его мыслей, беседы с Иешуа, процесс принятия окончательного решения, получили в романе яркое художественное воплощение. Но верховные священнослужители продолжают настаивать на смертном приговоре. Пилат поддается постыдному малодушию умного и почти всесильного правителя: из-за боязни доноса, который мог погубить карьеру, Пилат идет против своих убеждений, против голоса человечности, против совести. Он делает последние жалкие попытки спасти несчастного, а когда это не удается, пытается хотя бы смягчить укоры совести. Но нет и не может быть морального выкупа за предательство.

А в основе предательства, как это почти всегда бывает, лежит трусость. Понтий Пилат поддаётся своей трусости, ему легче приговорить невиновного к смерти, чем спорить с первосвященниками, успокоить народ или предстать перед кесарем в качестве обвиняемого: «С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю. Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа. Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш! Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря. Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели» (Евангелие от Иоанна гл.19,ст.12-16).