Главная » Строительство » Полные ностальгии яркие советские фотографии Семёна Фридлянда.

Полные ностальгии яркие советские фотографии Семёна Фридлянда.

В творчестве Семена Фридлянда удивительно органично сочетаются элементы классической фотографии с ее выверенными композициями и приемы репортажного метода съемки, который начал безвозбранно внедряться только с середины пятидесятых годов, а у Семена Осиповича это обнаруживается значительно раньше...

Это был самый спокойный и уравновешенный из всех фоторепортеров, которых я только знал, а знал я практически всех - имею в виду профессионалов в истинном смысле этого слова. Конечно, речь идет только о том отрезке времени, когда я сам был причастен к фотографии, а это составляет ни много, ни мало шестьдесят шесть лет - таков мой фотографический стаж. Отсюда следует вычесть годы примитивного любительства, предшествующие деятельности профессиональной (около восьми лет). Но и профессиональная жизнь делится на два периода - просто фотография и фотожурналистика, вхождением в которую я обязан, в первую очередь, моему замечательному Учителю и Наставнику Семену Осиповичу Фридлянду. Известно, что среди великих музыкантов-исполнителей существуют такие, кто не имеет учеников, они как бы сами по себе, и их драгоценный опыт уходит вместе с ними. А есть такие, которые передают свои знания следующему поколению. Так и в фотографии. Семен Фридлянд щедро делился своим профессиональными навыками и секретами с молодыми репортерами, но к этому мы еще вернемся...

Он родился в Киеве, но совсем не был похож на типичного киевлянина - и язык его был без обычного южного говорка, и не было в нем малоросского гонорка, от юга в нем был только мягкий юмор с
грустинкой, совсем как у Исаака Бабеля. В 1925 году по приглашению двоюродного брата он приехал в Москву. К тому времени его брат - Михаил Кольцов (без псевдонима тоже Фридлянд - был уже очень известен: журналист "номер один" и создатель "Огонька", где Семен Осипович, тогда еще просто Сёма, и начал работать фотокорреспондентом. Уже через год он стал участвовать в фотовыставках, получал за свои работы призы и дипломы и быстро выдвинулся в ряды лучших фотожурналистов страны. Но одной только фотографии его глубокой натуре было мало, и он начал писать заметки, репортажи и даже очерки, и получалось это у него очень даже неплохо. Но приближался год "Великого перелома", и молодой журналист сообразил, что слово, обреченное на несвободу, таит в себе большие опасности, и, отложив перо, целиком сосредоточился на фотокамере. Тогда еще очень немногие предусмотрительные и соображающие люди поняли, что в это время надо быть "хорошо побритым во втором ряду", и покинули взрывоопасные должности. Так ставший со временем классиком теории и истории фотографии, и к тому же музыковедом, Сергей Александрович Морозов ушел из отдела литературы "Правды" и на всю жизнь прикрылся фотографией как щитом, что принесло большую пользу и ей и ему. В "Правде" Фридлянд тоже побывал - фоторепортером, и в журнале "СССР на стройке", и в "Союзфото", через которые прошли почти все пионеры советской фотожурналистики, и поучился во ВГИКе на операторском факультете. Потом началась война, и он прошел ее фотокорреспондентом Совинформбюро. А потом по примеру блудного сына вернулся в "отчий дом" - журнал "Огонёк". Там мы с ним и познакомились, в 1951 году, когда я пришел туда демобилизованным спецом аэрофоторазведслужбы после почти восьми лет, отданных морской авиации, и имея на боевом счету всего семь классов средней школы. Все это имеет к Семену Осиповичу самое непосредственное отношение, потому что он тут же занялся моим образованием. Он следил за моей учебой в правдинской вечерней школе рабочей молодежи, и позже, когда я поступил в МГУ. Именно Фридлянд и примкнувшие к нему бывалый журналист Савва Тимофеевич Морозов (внук того самого Морозова) и заведовавший отделом информации Яков Моисеевич Гик настояли на том, чтобы я поступал не на факультет журналистики, как того хотел я, а на филологический. "Ты что, - говорили они мне, - собираешься изучать историю и теорию партийной печати? Иди на филологию, будешь знать литературу и язык, а практику журнальной работы ты и так каждый день в редакции видишь". За этот совет я благодарен им и по сей день!

В годы моей учебы в университете Семен Осипович проверял все мои курсовые работы, да и текущие тоже; он был, по существу, моим научным руководителем во время написания дипломной работы, хотя она была не по журналистике, а по литературе. Но и этого ему казалось недостаточно, и он вовлек меня в изучение английского языка. Дважды в неделю мы с ним брали частные уроки у очень милой пожилой преподавательницы Анны Рувимовны, - фамилии ее, увы, уже не помню. К великому моему сожалению, выдержал я только три месяца. Семен Осипович сжалился и не настаивал, а сам продолжал упорно заниматься и вскоре уже с увлечением читал англоязычные книги и практиковался в разговорной речи, причем весьма успешно. Но и мне эти три месяца сослужили неплохую службу: когда через несколько лет я был в командировке в Индии, то мог элементарно - скорее, правда, примитивно - объясняться с местными жителями, говорившими на этом языке примерно на том же уровне.

С того самого момента, когда я начал публиковаться в журнале, Семен Осипович все время мне твердил: "Вы должны писать, у вас это получается, я вот всю жизнь жалею, что бросил в начале карьеры свои литературные труды, но такое время тогда было..."

Да, время было жестокое. Михаила Кольцова арестовали и расстреляли, - слишком много знал, к тому же был не в меру активным и самостоятельным в суждениях, и тень "врага народа" нависла и над Семеном Осиповичем, и над родным братомКольцова - художником-каррикатуристом Борисом Ефимовым (тоже Фридляндом). А когда "вождя-кровопроливца" не стало, и начались реабилитации, они оба, объединив свои усилия, попытались что-то узнать о своем знаменитом брате, да так ничего и не узнали - вскоре после ареста он стал числиться под номерами, которые все время менялись, а затем следы его безвозвратно потерялись в недрах ГУЛАГа. А может, всё это было просто отвлекающим маневром, и расстреляли его сразу же после ареста, как это обычно и делалось. И стоит теперь на Донском кладбище в семейном уголкеФридляндов каменное надгробие, под которым нет никакого гроба, и только на камне том начертано: "Михаил Кольцов. 1898-1942". Пусть хоть так сохраняется память о нём...

Примерно в середине пятидесятых его назначают заведующим фотоотдела "Огонька". Отдел этот находился в весьма плачевном состоянии. До конца пятьдесят второго года в отделе было всё в порядке, потому что руководил им знающий и понимающий человек - прекрасный организатор фотографического дела Алексей Александрович Вольгемут. Его фамилия у некоторых людей вызвала определенные подозрения, и его вытащили на партсобрание с обвинением в сокрытии своей национальной принадлежности: в паспорте у него значилось - русский. А в это время раздували "дело врачей", и борьба с "людьми, не имеющими родины" доходила до полной истерики. На собрании выяснилось, что по отцу он немец, а не то, что подумали, и он с юмором заметил: "Да, я скрыл свою национальность, чтобы всю войну пройти в танке". К тому же оказалось, что в партийном деле он немцем и числится. Но от него не отступились, и объявили ему "строгача", против которого голосовали только два наивных правдолюбца - ретушер Леша Боровиков и я грешный. Оба не так давно демобилизованные ратники, мы никак не могли взять в толк, за что его тягают: ведь и русский правильно, и немец правильно... Ну а под "строгача" и с должности его сняли, сделав зав.лабораторией. А на его место назначили человека, у которого с ФИО был полный порядок, только был он совершенно безграмотен, дубоват и ничего не понимал в фотографии.

Когда же отпустили врачей, то восстанавливать отдел призвали Фридлянда, который укрепление его начал с привлечения свежих сил. Во время командировки в Ленинград он побывал в фотоклубах, и в одном из них нашел двух способных ребят - Гену Копосова и Леву Шерстенникова, которых пригласил в "Огонек". Оба они очень скоро стали не просто известными, а одними из лучших фоторепортеров страны. ОднаждыФридлянд встретил меня в коридоре - шел с редколлегии и прямо-таки излучал сияние - и сказал: "Послушайте, Помидор!" (Он всех называл на Вы, даже обращаясь по прозвищу; а у меня их за жизнь было немало; огоньковское Помидор - за ярко рыжую шевелюру). "Только что я пробил вас с Копосовым в штатные фотокорреспонденты! Принимайте поздравления!"

Поиску молодых талантов он отдавал много времени и сил. Являясь членом редколлегии журнала "Советское фото", он бывал на семинарах и выставках, в своих статьях и рецензиях делал их разбор и внес большой вклад в развитие теории фотографии вообще и фотожурналистики в частности. И еще находил время работать в фотосекциях Союза журналистов и Общества дружбы с зарубежными странами. А в нашем журнале он ввел перспективное планирование фотоинформации. Но вместо предшествовавшего рисования будущих кадров разрабатывал идеи фоторепортажей и фотоочерков, разъяснял какими творческими приемами следует раскрывать ту или иную тему, на чем делать акцент и каким образом создавать единство фотографии и текста. В этом он видел главную специфику фотожурналистики, как самостоятельного вида газетно-журнального дела. Но, даже будучи таким прагматиком, он оставался лириком в душе. Запомнилось его высказывание в ответ на мое сетование, что вот, мол, я увидел замечательный сюжет, а снять его не смог, - наши фотографические средства оказались при этом беспомощными: "Не огорчайтесь. Далеко не все можно снять, умейте просто любоваться и впитывать прекрасное в свою душу. Это потом вам поможет в жизни, а не только в фотографии". А в его собственных снимках всегда было много души и такого необходимого компонента, как пластика. Еще, будучи фотолаборантом, я однажды печатал его фотографию. Память уже не удерживает всего сюжета, но там был пароходик, волны, берег и что-то еще. Он стоял рядом и корректировал мою работу. А я старался, применял всякие ухищрения, включая горячую воду и остановку проявки каких-то участков снимка. И, как это довольно редко случается, попал с первого отпечатка. Потом надо было печатать этот снимок для какой-то выставки, и сколько ни бились лаборанты, репортеры, да и я сам, никому так и не удалось добиться того качества. Фридлянд при всем этом присутствовал, смотрел, качал головой и наконец рассмеялся: "Ну что ж, и такое бывает в фотографии".

Последние годы его пребывания в этой должности и вообще на нашей планете были отравлены главным художником журнала, человеком во всех отношениях недостойным. Может быть, потому он и заболел тяжело, и уже угасая и предчувствуя уход, в последний день своей жизни побывал в редакции, позвал меня, Копосова и Шерстенникова, присел с нами на подоконник, говорил нам какие-то добрые слова, и в конце, как бы между делом, произнес: "Большая к вам, просьба, ребята, - не допустите этого мерзавца на мои похороны". И мы не допустили.

После него заведующим отделом стал человек бездушный и недоброжелательный, и когда его отправили на пенсию, все облегченно вздохнули, и обрадовались вдвойне, потому что на это место был назначен Дмитрий Бальтерманц. И уже в первый день своего воцарения в фотоотделе он пришел ко мне (я уже работал заместителем зав.отдела репортажа и новостей) и сказал: "Юрка, составь мне квартальный план фоторепортажей и фотоочерков". И с тех пор, до моего ухода из "Огонька", я всегда это делал, и делал с удовольствием, хотя это входило не в мои, а в его функции. Но меня грела мысль, что я как бы выполняю завет моего учителя, и что порядок, заведенный Семеном Осиповичем Фридляндом, продолжает соблюдаться...

Юрий Кривоносов

Родился в 1905 г. в Киеве в семье еврея-сапожника Осипа Моисеевича Фридлянда.

В 1922 г. окончил семилетнюю школу. С 1925 года работал в журнале «Огонек», которым в то время руководил его двоюродный брат, известный советский журналист и писатель Михаил Кольцов, - сначала помощником фоторепортера, а затем фотокорреспондентом. В 1930 г. перешёл в фотоагентство «Унион» (впоследствии «Союзфото»), где работал до 1932 года фоторепортером, редактором и заведующим массовым отделом.

В 1932 г. окончил операторский факультет Государственного института кинематографии.

С 1932 г. работал в журнале «СССР на стройке». С 1933 года - фотокорреспондент центральной партийной ежедневной газеты «Правда». В конце 1930-х годов - председатель Ассоциации московских фоторепортеров.

В годы Великой Отечественной войны - фотокор Совинформбюро. В 1950-х годах - заведующий отделом фотографии журнала «Огонек».

Приходится двоюродным братом двум родным братьям - писателю Михаилу Кольцову и известному советскому художнику-карикатуристу Борису Ефимову.

Награды, премии и почётные звания

На выставке «10 лет советской фотографии» был награждён дипломом 1-ой степени.

Удивительно, но о биографии одного из самых талантливых фоторепортеров Советского Союза, Семёне Осиповиче Фринлянде, известно очень мало. А меж тем на карте нашей страны сложно найти место, где бы не побывал Семён Фринлянд со своим фотоаппаратом. Если собрать воедино все фотографии Фридлянда (а их сохранилось около 19 тысяч!), то можно увидеть историю Советского государства 1930-1960-х годов - Великую отечественную войну, новостройки и колхозные нивы, города и таёжные посёлки, дела и подвиги советских людей.

Семён Фринлянд родился в 1905 году в Киеве в семье еврея-сапожника Осипа Моисеевича Фридлянда. В 1922 г. окончил семилетнюю школу. С 1925 года работал в журнале «Огонек», которым в то время руководил его двоюродный брат, известный советский журналист и писатель Михаил Кольцов, - сначала помощником фоторепортера, а затем фотокорреспондентом. На выставке «10 лет советской фотографии» был награждён дипломом 1-й степени. В 1930 году перешёл в фотоагентство «Унион» (впоследствии «Союзфото»), где работал до 1932 года фоторепортером, редактором и заведующим массовым отделом. В 1932 г. окончил операторский факультет Государственного института кинематографии. С 1932 г. работал в журнале «СССР на стройке». С 1933 года - фотокорреспондент центральной партийной ежедневной газеты «Правда». В конце 1930-х годов - председатель Ассоциации московских фоторепортеров. В годы Великой Отечественной войны - фотокор Совинформбюро. В 1950-х годах - заведующий отделом фотографии журнала «Огонек». Приходится двоюродным братом двум родным братьям - писателю Михаилу Кольцову (1898-1942) и известному советскому художнику-карикатуристу Борису Ефимову (1900-2008).

Благодаря библиотеке Денверского университета, которая оцифровала и выложила в свободный доступ (тут хочется бросить камень в огород нашим музеям и архивам) большинство фотографий Семёна Фринлянда, мы можем познакомится с его творчеством.

01. Фотографий, на которых изображен сам Семён Фридлянд очень мало, представляю вам некоторые их них.

02. Семён Фридлянд (справа) и неизвестный мужчина в форме.

03. Семён Фридлянд на реке Суре

04. Семён Фридлянд с супругой Оксаной.

05. Оксана Фридлянд с двумя сыновьями.

06. Оксана Фридлянд с двумя сыновьями.

07. Семён Фридлянд со своими сыновьями.

08. Семён Фридлянд (справа) на море

09. Семён Фридлянд со своими сыновьями.

10. Семён Фридлянд со своими сыновьями

11. Семён Фридлянд

12. Семён Фридлянд (слева на фото)

Из воспоминаний Юрия Кривоносова ()

Он (Фридлянд) родился в Киеве, но совсем не был похож на типичного киевлянина - и язык его был без обычного южного говорка, и не было в нем малоросского гонорка, от юга в нем был только мягкий юмор с грустинкой, совсем как у Исаака Бабеля. В 1925 году по приглашению двоюродного брата он приехал в Москву. К тому времени его брат - Михаил Кольцов (без псевдонима тоже Фридлянд - был уже очень известен: журналист "номер один" и создатель "Огонька", где Семен Осипович, тогда еще просто Сёма, и начал работать фотокорреспондентом. Уже через год он стал участвовать в фотовыставках, получал за свои работы призы и дипломы и быстро выдвинулся в ряды лучших фотожурналистов страны. Но одной только фотографии его глубокой натуре было мало, и он начал писать заметки, репортажи и даже очерки, и получалось это у него очень даже неплохо. Но приближался год "Великого перелома", и молодой журналист сообразил, что слово, обреченное на несвободу, таит в себе большие опасности, и, отложив перо, целиком сосредоточился на фотокамере. Тогда еще очень немногие предусмотрительные и соображающие люди поняли, что в это время надо быть "хорошо побритым во втором ряду", и покинули взрывоопасные должности. Так ставший со временем классиком теории и истории фотографии, и к тому же музыковедом, Сергей Александрович Морозов ушел из отдела литературы "Правды" и на всю жизнь прикрылся фотографией как щитом, что принесло большую пользу и ей и ему. В "Правде" Фридлянд тоже побывал - фоторепортером, и в журнале "СССР на стройке", и в "Союзфото", через которые прошли почти все пионеры советской фотожурналистики, и поучился во ВГИКе на операторском факультете. Потом началась война, и он прошел ее фотокорреспондентом Совинформбюро. А потом по примеру блудного сына вернулся в "отчий дом" - журнал "Огонёк". Там мы с ним и познакомились, в 1951 году, когда я пришел туда демобилизованным спецом аэрофоторазведслужбы после почти восьми лет, отданных морской авиации, и имея на боевом счету всего семь классов средней школы. Все это имеет к Семену Осиповичу самое непосредственное отношение, потому что он тут же занялся моим образованием. Он следил за моей учебой в правдинской вечерней школе рабочей молодежи, и позже, когда я поступил в МГУ. Именно Фридлянд и примкнувшие к нему бывалый журналист Савва Тимофеевич Морозов (внук того самого Морозова) и заведовавший отделом информации Яков Моисеевич Гик настояли на том, чтобы я поступал не на факультет журналистики, как того хотел я, а на филологический. "Ты что, - говорили они мне, - собираешься изучать историю и теорию партийной печати? Иди на филологию, будешь знать литературу и язык, а практику журнальной работы ты и так каждый день в редакции видишь". За этот совет я благодарен им и по сей день!

Да, время было жестокое. Михаила Кольцова арестовали и расстреляли, - слишком много знал, к тому же был не в меру активным и самостоятельным в суждениях, и тень "врага народа" нависла и над Семеном Осиповичем, и над родным братом Кольцова - художником-каррикатуристом Борисом Ефимовым (тоже Фридляндом). А когда "вождя-кровопроливца" не стало, и начались реабилитации, они оба, объединив свои усилия, попытались что-то узнать о своем знаменитом брате, да так ничего и не узнали - вскоре после ареста он стал числиться под номерами, которые все время менялись, а затем следы его безвозвратно потерялись в недрах ГУЛАГа. А может, всё это было просто отвлекающим маневром, и расстреляли его сразу же после ареста, как это обычно и делалось. И стоит теперь на Донском кладбище в семейном уголке Фридляндов каменное надгробие, под которым нет никакого гроба, и только на камне том начертано: "Михаил Кольцов. 1898-1942". Пусть хоть так сохраняется память о нём...

Когда же отпустили врачей, то восстанавливать отдел призвали Фридлянда, который укрепление его начал с привлечения свежих сил. Во время командировки в Ленинград он побывал в фотоклубах, и в одном из них нашел двух способных ребят - Гену Копосова и Леву Шерстенникова, которых пригласил в "Огонек". Оба они очень скоро стали не просто известными, а одними из лучших фоторепортеров страны. Однажды Фридлянд встретил меня в коридоре - шел с редколлегии и прямо-таки излучал сияние - и сказал: "Послушайте, Помидор!" (Он всех называл на Вы, даже обращаясь по прозвищу; а у меня их за жизнь было немало; огоньковское "Помидор" - за ярко рыжую шевелюру). "Только что я пробил вас с Копосовым в штатные фотокорреспонденты! Принимайте поздравления!"

Теперь давайте посмотрим некоторые фотографии Семёна Фринлянда, как-нибудь позже сделаю более подробные подборки.

13. Великая отечественная война

17. Страна восстанавливается после войны

"Как хорошо жить в СССР"

Города СССР и великие стройки

23. Киев

24. Сочи

25. Владивосток

26. Шлюзы Жигулевской (Куйбышевской) ГЭС

27. Куйбышев

28. Москва

29. Москва

Люди труда

И множество других тем

Посмотрите также.

Для меня открылась совершенно фантастическая коллекция цветных снимков Советского Союза, сделанных с 1950 по 1958 год и сопоставимых по качеству с современной цифровой фотографией. Автором этого чуда является Семён Осипович Фридлянд (1905-1964), наследие которого стало нам доступно, как и в случае с Прокудиным-Горским, благодаря американцам. Точнее, сотрудникам Денверского университета, которые отсканировали тысячи кадров с плёнки Agfacolor и выложили в свободный доступ.
Это коллекция представляет собой настоящую фотоэнциклопедию жизни послевоенного СССР, которая по широте своего тематического и географического охвата приближается к "Коллекции достопримечательностей Российской империи" всё того же Прокудина-Горского. Как и последний, Фридлянд (будучи шефом фотоотдела "Огонька") имел права съемки в таких местах, куда обычным советским гражданам и иностранным путешественникам был заказан.
Также как и у дореволюционного пионера цветной фотографии, в коллекции Фридлянда можно найти и "протокольные", документирующие кадры, и высокохудожественные этюды виртуозного мастера, настоящие произведения фотоискусства.
Остаётся только удивляться, почему великая коллекция Фридлянда в Рунете практически неизвестна, за исключением огромных кадров.
Постараюсь посодействовать её введению в широкий культурный оборот. Работа эта не лёгкая, потому что там более тысячи уникальных цветных кадров (ч.б. вообще почти 20 тыс.!), большинство из которых не подписаны и не датированы. Я уже начал работу по идентификации.
Буду выкладывать здесь понемногу сериями и отдельными снимками.
Для затравки несколько красивых и интересных работ.

Владивосток середины 50-х:

Кто помнит такой Архангельск?

Высокое разрешение

А Горький?

Также как и Прокудин-Горский, Фридлянд создавал позитивный образ красивой страны.

Экскурсия на водопад на Северном Кавказе:

Высокое разрешение

Всмотритесь в эти фотошедевры!

Высокое разрешение

Фридлянд был универсальным фотомастером.
Ему удавались практически все жанры.

Портреты:

Постанвочные сценки, такие как снимок "С добрым утром" (Колхозное Закарпатье) 1952:

Натюрморты:

Как и все пионеры цветной фотографии, он любил снимать цветы:

Выбирал яркую фактуру:

Был мастером постановки цвета, игры теней:

Его портретные снимки мне очень напоминают работы Джека Делано и Альфреда Пальмера из знаменитой коллекции американских кодохромов 1939-1943 г.:

Большинство работ Фридлянда несут в себе дух своего времени, эпохи.

Советская "бизнес-леди":

"Коллекционеры"

Конечно, он показывал светлую сторону советской действительности, её лучшие проявления. Красоту страны и её людей, тружеников, созидателей. Я думаю, в этом отношении он не так уж и сильно отличался от Прокудина-Горского, который не любил снимать социальные язвы.
Обоих можно упрекнуть в том, что они создавали "парадный портрет".
Да, у обоих кадры постановочные, но люди-то настоящие, как и прекрасные дома, бурлящие стройки, мощные паровозы - всё это были не декорации, а вполне осязаемая реальность.

Эти дети на бульваре нового города, построенного в голой степи для обслуживания Волго-донского канала на снимке 1952 года вполне реальны:

Благодаря новых технологиям и американцам (!) эти снимки из забытой коллекции дошли до нас спустя 60 лет словно свет погасшей звезды.
Сколько нас ждёт ещё впереди таких чудных открытий!

“С добрым утром” (Колхозное Закарпатье), 1952.

Семён Осипович Фридлянд — советский фотограф и журналист. Его снимки советских людей сделали его известным не только на территории СССР, но и за его пределами. Работы Семена Фридлянда полны для современного человека ностальгии по давно ушедшим временам, когда солнце светило ярче и еда была вкуснее.

Родился в 1905 г. в Киеве в семье еврея-сапожника Осипа Моисеевича Фридлянда.

В 1922 г. окончил семилетнюю школу. С 1925 года работал в журнале «Огонек», которым в то время руководил его двоюродный брат, известный советский журналист и писатель Михаил Кольцов, — сначала помощником фоторепортёра, а затем фотокорреспондентом. В 1930 г. перешёл в фотоагентство «Унион» (впоследствии «Союзфото»), где работал до 1932 года фоторепортёром, редактором и заведующим массовым отделом.

В 1932 г. окончил операторский факультет Государственного института кинематографии.

С 1932 г. работал в журнале «СССР на стройке». С 1933 года — фотокорреспондент центральной партийной ежедневной газеты «Правда». В конце 1930-х годов — председатель Ассоциации московских фоторепортёров.

В годы Великой Отечественной войны — фотокор Совинформбюро. В 1950-х годах — заведующий отделом фотографии журнала «Огонёк».

Приходится двоюродным братом двум родным братьям — писателю Михаилу Кольцову и известному советскому художнику-карикатуристу Борису Ефимову.

Портрет.