Схимонахиня Мария Самарская (Матукасова). Схимонахиня Мария (Маковкина)

15/28 марта 1908 года в Куйбышеве (Самара) у Ивана и Натальи Матукасовых родилась дочь, девочку назвали Марией. Вскоре семья переехала в г. Актюбинск, здесь Иван устроился работать машинистом, Наталья воспитывала дочь и занималась домашним хозяйством, Мария училась в русско-киргизской школе. В 1917 году Иван потерял работу, Наталья с Марией были вынуждены вернуться домой. В школе Мария проучилась лишь 5 лет. Из автобиографии старицы Марии: «...Я была одна у мамы - папа наш... не вернулся. В школе я училась 5 классов, а с 12 лет пошла работать - вязала кулачком... Потом занималась на курсах счетоводов и работала счетоводом. А в школе я тоже работала лет 5 - учила детишек шить и вышивать (и молитве). Я в Бога всё время верила и детям иконки дарила и молитвы читала. В 23 года я почувствовала, что Бог меня призывает молитвой Своей и стала сама молиться сильно и понимать, что мне открывается». Известно, что с февраля 1944 года по март 1945 года матушка Мария находилась в заключении. В послевоенные годы Мария взяла на себя подвиг юродства. С начала 60-х годов старица жила при Свято-Вознесенской Церкви в райцентре Кинель-Черкассы Самарской области.

Она всегда обладала смирением, прозорливостью, мудростью жизни, отданной Христу... Душа её была чуткой к чужому горю.

Первое, что в ней поражало, это смирение. Обладая таким даром мудрости и пророчества она почитала себя лишь немощной старушкой в подрезанных валеночках. Все ей было чуждо, не нужно, лишне. Ей только хотелось, чтобы люди, приходившие к ней учились любить. И ей хватало терпения обучать людей этой самой трудной науке.
Еще одной характерной чертой была подлинная, далекая от фарисейства церковность. Она осуществляла свое служение в Церкви и для Церкви. Последние 40 лет своей жизни она жила исключительно при храме. Мария была клеточкой церковного организма и без церковной службы она задыхалась. Черпала силы в литургической молитве и причастии.

Кроме того Мария Ивановна была одарённой художественными талантами натурой. Она написала прекрасную икону прп. Серафима Саровского. Но и художественный склад души не стал преградой на пути к тяжёлому подвигу, который она взяла на себя, - юродство ради Христа. Этот самый трудный подвиг не отгородил её от людей. Напротив, она как бы растворилась в народе, который так нуждался в духовной помощи...

Внешне она была маленького росточка, нищая, окруженная народом. Лицо - удивительно благородное, красивое, очень русское. Большие серо-голубые глаза, маленький правильной формы нос, прекрасный овал лица. Вся миниатюрная, одухотворённая, воздушная, светлая, неземная... Прошлое, настоящее, грядущее развёрнуто перед ней в единое целое, Сам Господь открывает ей всё...Сколько мира и благодати приносила с собой Мария Ивановна! Сколько благословенных Богом исцелений послано за её святые молитвы.

23/5 января 1998 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго Мария Ивановна Мутасова была пострижена в схиму с именем Мария в честь равноапостольной Марии Магдалины схиигуменом Илием, духовником обители, в храме Илариона Великого Свято-Введенского монастыря Оптинской пустыни.

Не за долго до смерти, 3 января 2000 года вместе со своей келейницей, монахиней Евгенией старица Мария приехала в наш Вышневолоцкий Свято-Казанский монастырь. Она сказала: «Останусь с вами... здесь все родное... я приехала к Любушке»...

Матушка прожила в монастыре всего двенадцать дней, и эти дни (до того как она тяжело заболела) для неё и для монастырских сестер прошли в радости и в утешении... Перед тем, как тяжело заболеть, она попросила отвести её в часовню, где похоронена блаженная Любушка. Возле часовни она полчаса молча молилась. Потом попросила отвести её в келию... Матушка знала час своей кончины и заранее попрощалась со своими ближними и сестрами обители... На следующее утро матушка Мария заболела - инсульт правой стороны.

Скончалась схимонахиня Мария 1/14 января 2000 года в Вышневолоцком Казанском женском монастыре Тверской епархии. В часовне во имя святых Веры, Надежды, Любови и матери их Софии рядом со старицей Любушкой в январе 2000 года появилась еще одна усыпальница.

СТАРИЦА - Схимонахиня Мария "Самарская" Воспоминания: Осенью 1999 года у нас с женой сложилась непростая ситуация. Дело в том, что жена, похоже, забеременела, но точной уверенности у нее не бло. Поехали в женскую консультацию, но врач-гинеколог сделала странное заключение: «Возможно, Вы беременны, но, скорее всего, нет». Мы остались в недоумении от такого «профессионализма». Другой метод точного результата тоже не показал. Матушка Мария в это время жила в Оптиной пустыни со своей келейницей монахиней Евгенией. Моя старшая сестра Галина, духовная дочь матушки, иногда звонила им в монастырь. Я попросил сестру, чтобы она, когда будет звонить матушке Евгении, в свою очередь попросила ее спросить старицу о нашей ситуации. И вот Галя звонит в Оптину пустынь и говорит келейнице матушки Марии: «Спроси, пожалуйста, матушку: в положении Татьяна у отца Сергия или нет?» И тут же слышит в трубке громкий матушкин голос: «Замечательный мальчик родится, замечательный!» Великой нашей блаженной старице было ведомо все. Действительно, летом 2000 года у нас родился замечательный мальчик, который радует нас все это время. А о старшем нашем сыне еще до его рождения в 1994 году матушка Мария произнесла непонятную тогда для нас фразу: «Диво родится». Лишь через несколько лет мы поняли ее смысл. До сих пор не перестаем удивляться своему старшему сыну во всех отношениях: и в хорошем, и в плохом. Когда мы жили на квартире, моя сестра, ездившая к старице в Кинель-Черкассы, как-то попросила ее: «Матушка, помолись, чтобы у моего брата было свое жилье». Блаженная ответила вопросом: «А на каком он этаже живет: на пятом, на восьмом, на первом?» И действительно, мы снимали квартиру на пятом этаже, потом купили «гостинку» на восьмом, а сейчас живем в трехкомнатной квартире на первом этаже. Перед матушкой было открыто будущее. И многое в нашей жизни происходило по ее святым молитвам. До пострига в схиму старица жила у келейницы (впоследствии монахини Евгении) на поляне Фрунзе (ныне Барбошина поляна), недалеко от Кирилло-Мефодиевского храма, где я служу. Однажды вечером, когда моя сестра с мужем Виктором были у матушки Марии, а ее келейница отлучилась по делам, матушка говорит им: «Айдате гулять!» Вышли они с ней на улицу, а старица взяла их под руки и просит: «Отведите меня в белую церковь». Сестра отвечает: «Матушка, здесь нет никакой белой церкви». Мария Ивановна уточняет: «Да вон там, через дорогу», - и показывает в сторону нашего строящегося собора (а служили мы временно в молитвенном доме, где сейчас у нас крестильня). Галя возражает: «Да уже поздно, ворота в храм закрыты». Но старица не сдается: «А пусть он, - показывает на зятя, - перелезет через них и откроет нам». Сестра забезпокоилась, что Евгения вернется домой, а их нет, и повели они с Виктором матушку назад. Через несколько лет после смерти матушки происходит такой случай. В нашем уже выстроенном белокаменном соборе («белая церковь») на второй день после Рождества вечером должен был служить Архиепископ Сергий, но он не смог приехать. Приехали приглашенные священники, мы соборно совершили праздничное Богослужение. В близлежащем кафе был приготовлен праздничный ужин. После ужина меня, еще двоих батюшек и дьякона привезли обратно в храм, где оставалась наша верхняя одежда. Но сторожа, не зная, что мы вернемся, закрыли ворота храма. Что делать? Другие священники решили звонить с мобильного телефона в сторожку, чтобы сторожа открыли большие центральные ворота, а я пошел к маленьким хозяйственным, которые во время строительства собора были единственными и через которые предлагала перелезть матушка Мария Ивановна. Я прямо в рясе, осторожно, чтобы не зацепиться, перелезаю через ворота - и в это время вспоминаю вдруг слова старицы: «А пусть он перелезет через них и откроет нам». Так неожиданно слова матушки обрели реальный смысл в этом курьезном случае, произошедшем со мной.

Схимонахиня Мария (Капалина Марья Алексеевна) родилась 1 января 1916 года в деревне Белополье Вологодской губернии в верующей многодетной семье, где была самым младшим ребенком. Мать отошла ко Господу, когда девочке было семь лет. Она была младшим пятым ребенком в семье и единственной девочкой.

У мачехи была своя дочка, и не редко они обе подшучивали над набожной девочкой Марией, которая даже за стол боялась садиться не перекрестившись. Как вспоминала сама схимонахиня: «страх какой-то был за стол сесть не помолившись. Я уйду в другую комнату, там помолюсь, а потом и сажусь за стол. И так тихонько пальцем крест на столе сделаю. А отцу боялась пожаловаться. Его целый день дома нет, а мне потом что будет?». Не смотря на то, что с раннего детства приходилось делать взрослую работу, она никогда не роптала и уповала на Бога. Именно это воспитало ее спокойной, тихой труженицей, простой и любвеобильной женщиной. Весь мир вокруг себя она старалась успокоить, умиротворить. В последствие своих детей Мария Алексеевна всегда призывала к тому, чтобы в семье, в доме была тишина и покой.

После долгих испытаний детства и отрочества Мария нашла свою судьбу в селе Удельная Раменского района Московской области. Весной 1941 г. она вышла замуж и в тяжелые военные годы родила своего первого сына Николая. В период военного времени она постоянно ходила на богослужения в местный храм в Удельной, работала и воспитывала сына. После войны у нее родились еще три сына. Главная особенность ее жизни, которую вспоминают современники, Мария всегда молилась, даже во время повседневных дел в руках у нее был молитвослов. Часто в дом приходили гости, которым всегда были рады, и им она говорила: «давайте вместе помолимся». Господь услышал ее молитвы и помог вырастить прекрасных детей.

Митрополит Климент: «Я помню, маленькими были… Мы вставали все на молитву. Старший брат читал акафист святителю Николаю. Мы все молились. Мы радовались, что мы можем молиться. Мы радовались, что можно было ходить в храм. Большим горем было время, когда кто-то из нас заболеет, и на праздник надо было сидеть дома. Для нас пойти в храм всегда был праздник. Этот пример мы видели в маме, в родителях. Этот пример в нас зародил желание служить Богу.

У поколения наших родителей было хорошее качество – трудолюбие. Это помогло маме в жизни. Я ее не видел, чтобы она сидела, отдыхала. Все успевала сделать по дому, детей накормить, в школу проводить, да еще и в храм успевала ходить».

Она была исповедницей – терпела нападки от властей, которые запрещали водить детей в церковь, носить кресты и грозились лишить её материнства. Духовником семьи был старец Свято-Троицкой Сергиевой Лавры – архимандрит Тихон (в схиме – схиархимандрит Пантелеимон (Агриков). Матушка Мария часто брала детей в Лавру, а впоследствии они самостоятельно ездили туда, вопреки преследованиям властей, стремящихся отвратить молодежь от Церкви. Будучи многодетной матерью, Марья Алексеевна никогда не была в праздности, всегда много трудилась и молилась.

Рано овдовев, Марии Алексеевне пришло поднимать детей своими руками. Ежедневно нужно было не только исполнять домашние работы, но и на жизнь зарабатывать. Время шить одежду оставалось только ночью. Удивительно, как на все Господь давал ей силы.

Митрополит Димитрий: «Она нас всегда приучала к труду. Придем домой, хочется погулять, куда-то побежать. Она говорит, давайте, прополите грядки и пойдете. А потом добавляла молитву – прочитайте акафист, я вам пироги напеку. Для каждой матери, да и вообще христианина важно правильное понимание любви. Любовь – это когда человек себя отдает другому, восполняет другого человека».

В то время схимонахиня Мария перенесла сильную болезнь сердца – три инфаркта. Дети были еще маленькие. Советская власть хотела забрать их, но она постоянно молилась, чтобы их Господь не оставил. Молиться она увещевала и их самих. Ее вера и молитва помогла пережить все испытания. Особо ей помогла Пречистая Дева Мария, которая не раз являлась Марии в образе иконы Богородицы «Коронование». Матерь Божия внушала ей: «молись, по молитвам Господь спасет и тебя, и детей». В последствие, монахини одного женского монастыря написали и подарили ей такую икону, так как в доме такой никогда не было.

Отличительной чертой ее семьи было гостеприимство. Всех принимали, особенно богомольцев, старались накормить, угостить. Многие к ним шли, потому что там было тепло от молитвы и любви. Уют в доме был в простоте и молитвенности, которую создавала материнская любовь и доброта.

Матушка Мария с сыновьями очень часто ездили молиться в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Не смотря на легкость пути в монастырь, часто добраться на богомолье с детьми ей было не просто. Иногда просто высаживали из электрички, узнав, что она едет с детьми в монастырь.

Прошли годы. Все сыновья стали иерархами и священнослужителями Русской Православной Церкви. Старший сын Николай стал протоиереем Московского храма, а в последствие принял постриг с именем Пафнутий. Второй сын Виталий стал архимандритом Василием и долгое время до своей кончины в 2006 году прослужил в Солнечногорске. Третий сын Герман – ныне митрополит Калужский и Боровский, Председатель Издательского совета Русской Православной Церкви – официального коллегиального органа исполнительной власти Патриарха Московского и всея Руси и Священного Синода Русской Православной Церкви, Член Высшего Церковного Совета РПЦ, ректор Калужской духовной семинарии. Четвертый сын Алексей – митрополит Тюменский и Тобольский Димитрий, ректор Тобольской духовной семинарии.

Вся жизнь схимонахини Марии была самоотверженным служением Богу. Преданность воли Божией привела её в 2003 году в Свято-Никольский Черноостровский женский монастырь, где был открыт её монашеский постриг, а затем получен и схимнический. Имея в монастыре такую молитвенницу, обитель духовно обогатилась, её жизнь и её молитвы явились примером не только для сестер монастыря, но и для всех знавших её людей.

Как-то у схимонахини Марии спросили, какое бы она дала наставление современной молодежи? Она сказал очень просто: «Всем надо быть в вере, в любви, никогда не ссориться. И чтобы никто не говорил: «я его не люблю». Люди все хорошие, чтобы это понять, надо самим хорошими быть…».

Схимонахиня Мария – современная подвижница благочестия. «Свет для человеков – монашеское житие» – писал богомудрый автор Лествицы. Свет жизни схимонахини Марии будет светить и поддерживать нас до конца наших дней.

Мария Алексеевна родилась 1 января 1916 года, работала на железной дороге в Карелии во время финской войны, затем портнихой. Главным делом ее долгой и праведной жизни стало то, что она воспитала четырех сыновей, посвятивших свою жизнь Богу и Церкви: это митрополит Калужский и Боровский Климент, митрополит Тобольский и Тюменский Димитрий, иеромонах Пафнутий и архимандрит Василий (1946-2006).

«Несмотря на то, что с раннего детства приходилось делать взрослую работу, она никогда не роптала и уповала на Бога. Именно это воспитало ее спокойной, тихой труженицей, простой и любвеобильной женщиной. Весь мир вокруг себя она старалась успокоить, умиротворить. Впоследствии своих детей Мария Алексеевна всегда призывала к тому, чтобы в семье, в доме была тишина и покой», – говорится в публикации памяти схимонахини на сайте Калужской митрополии.

Весной 1941 года Мария вышла замуж и в тяжелые военные годы родила своего первого сына. Еще три сына родились после войны. Она рано овдовела, и ей пришлось поднимать детей своими руками.

«Главная особенность ее жизни, которую вспоминают современники: Мария всегда молилась, даже во время повседневных дел в руках у нее был молитвослов. Часто в дом приходили гости, которым всегда были рады, и им она говорила: «Давайте вместе помолимся». Господь услышал ее молитвы и помог вырастить прекрасных детей», – сказано в некрологе.

«Я помню, маленькими были… Мы вставали все на молитву. Старший брат читал акафист святителю Николаю. Мы все молились. Мы радовались, что мы можем молиться. Мы радовались, что можно было ходить в храм. Большим горем было время, когда кто-то из нас заболеет, и на праздник надо было сидеть дома. Для нас пойти в храм всегда было праздником. Этот пример мы видели в маме, в родителях. Этот пример в нас зародил желание служить Богу», – вспоминает митрополит Климент.

«Она нас всегда приучала к труду. Придем домой, хочется погулять, куда-то побежать. Она говорит: давайте, прополите грядки и пойдете. А потом добавляла молитву – прочитайте акафист, я вам пироги напеку. Для каждой матери, да и вообще христианина важно правильное понимание любви. Любовь – это когда человек себя отдает другому, восполняет другого человека», – говорит митрополит Димитрий.

Монашеский постриг Мария приняла с именем Алексия. Позже была пострижена в великую схиму с именем схимонахиня Мария. Монашеский подвиг она проходила в Никольском Черноостровском женском монастыре в городе Малоярославце. В 2016 году о ней был снят фильм «Мария», в котором матушка запечатлена в год своего 100-летнего юбилея.

«Как-то у схимонахини Марии спросили, какое бы она дала наставление современной молодежи? Она сказала очень просто: “Всем надо быть в вере, в любви, никогда не ссориться. И чтобы никто не говорил: «Я его не люблю». Люди все хорошие, чтобы это понять, надо самим хорошими быть…”» – вспоминает автор публикации на странице памяти новопреставленной схимонахини.

Неслучайные случайности

История о том, как пришли ко мне воспоминания о схимонахине Марии (Стецкой), сама могла бы стать сюжетом для рассказа. Так много оказалось в этой истории неожиданных встреч, и того, что я называю «неслучайными случайностями», а, на самом деле является проявлениями Промысла Божьего в нашей жизни.

Началась эта история с одного неспешного вечернего разговора в келье монастырской гостиницы . Зашел разговор о современной жизни, о том, как мало старцев и особенно стариц осталось на Руси. В безбожные годы была прервана преемственность старчества, закрыты почти все монастыри. Из женских монастырей только Пюхтицкий и оставался. И как же трудно сейчас обрести духовного руководителя! В общем, перевелись старцы.

Вдруг одна из сестер мягко возразила:

Вы не там ищете. Есть и сейчас и старцы, и старицы, но они скрывают свою духовную высоту. Искать старца или старицу нужно не в географическом пространстве, а в духовном.

Что это значит?

Много лет никто не знал о том, как же монахиня из средней полосы России оказалась на Дальнем Востоке. И лишь в конце жизни скупо, сдержанно упомянула она об этом чудесном явлении, когда ее расспрашивали многочисленные чада.

Так же случайно узнавали они о жизни матушки до пострига. Она была так скромна, что даже о ее фронтовой судьбе узнавали урывками. Увидит, допустим, Наталья на ногах матушки в летнюю жару теплые сапожки и спрашивает, отчего она так тепло одета. А матушка неохотно поясняет, что застудила ноги на переправе в годы войны, и вот сейчас старая простуда дает себя знать.

Знакомство с матушкой

Из Комсомольска-на-Амуре я получила множество писем, в которых искренне, с любовью, рассказывали о матушке. Чада описывали, как воздействовал на них сам облик матушки: простота, тишина, никакой экзальтации, спокойный тихий голос… Взгляд серо-голубых глаз глядел, кажется, прямо в душу.

Раба Божия Татьяна пишет так: «Первое, что я увидела в ее облике - это глаза. Они смотрели на меня с такой любовью! Любовь проливалась из них светлым потоком. И я оказалась в этом бесконечном потоке, ливне любви, и ощутила себя как в , в безопасности, под теплой материнской защитой. Я стояла в каком-то блаженном оцепенении, и забыла все приготовленные вопросы. И думала: зачем я буду о чем-то спрашивать, ведь все понятно и так. Есть Бог, и все от Него, и все в Его воле».

Одна из близких чад матушки, Наталья Ивановна, на момент знакомства со старицей работала в техникуме в Комсомольске-на-Амуре заведующей кафедрой и преподавала технологию машиностроения. На работе у нее в тот момент обстановка была напряженная.

Начала Наталья Ивановна воцерковляться, после службы в храме помогать, и храм этот быстро стал для нее родным. И вот в мае 1998 года, как обычно, в воскресный день, пришла она на службу. А после службы попросили ее подсвечники почистить. Вдруг - видит: толпа народу собралась вокруг какой-то монахини, и все радостно повторяют: «Матушка приехала, матушка приехала!» А Наталья Ивановна была с ней незнакома. Так ей захотелось подойти к этой матушке, познакомиться, а надо послушание исполнять. Отойдет она от подсвечников, а через толпу никак пробиться к матушке не может. Вернется назад и опять подсвечники чистит. И так несколько раз.

Только в очередной раз поднимает Наталья Ивановна голову - а прямо перед ней мать Мария стоит. Смотрит пристально, внимательно, глаза в глаза. Наталью Ивановну как током ударило, такой это был сосредоточенный, ясный, четкий взгляд. Казалось, матушка видит все, что в ней, Наталье Ивановне, есть и было.

Улыбнувшись, мать Мария спросила, где и кем работает Наталья. А потом неожиданно сказала:

Помолись, когда на работу пойдешь.

Тут матушку священник увел, а на прощанье она эти слова еще раз повторила:

Не забудь, помолись, когда на работу пойдешь.

Так Наталья Ивановна и сделала. И - чудесным образом наладилось все на работе. Обстановка совершенно изменилась, и работать стало очень приятно. Так матушка духом прозрела все ее неприятности на работе и помогла с ними справиться.

Стала Наталья Ивановна духовным чадом схимонахини Марии и окормлялась у старицы 8 лет, до самой ее смерти в 2006 году.

Молитвенница

Матушка была молитвенницей. Один раз Наталья была свидетельницей ее молитвы. Шел разговор о каком-то происшествии, и мать Мария, отвернувшись, помолилась за человека, попавшего в беду. Наталья вспоминает, что была поражена этой краткой молитвой: матушка обращалась к Божией Матери так, как будто Она стояла рядом. Молилась схимонахиня Мария за всех своих чад и духом чувствовала, когда им плохо. Чада чувствовали молитву старицы. По ее молитве в жизни все налаживалось, становилось на свои места. Помогала матушкина молитва в трудных жизненных обстоятельствах.

Хочу я грех свой исповедать, батюшка! Помните, вы ко мне в сад приезжали, матушку ту чудесную с собой привозили? А я ведь тогда тяжелые времена переживал, испытывал сильное уныние. И решил покончить с собой. Повеситься. Я уже на чердак залез и петлю сделал, собрался эту петлю на шею надеть - слышу шум какой-то на участке. Кто-то чужой ходит. Ладно, думаю, успею я повеситься. Сейчас посмотрю, кто там ходит, а потом и повешусь.

Вышел, а там - матушка. Поговорил я с ней. А после разговора так мне на душе хорошо стало! Все скорби отошли куда-то! Солнце светит, птицы поют, гладиолусы мои любимые распускаются! Хорошо! Что это, я думаю, вешаться надумал, что за помрачение рассудка нашло?! Пошел, снял веревку. И вот - дальше живу. А постепенно и жизненные обстоятельства к лучшему изменились. Я вот пришел покаяться в попытке самоубийства. Отпустите грех, батюшка! Может, епитимью какую…

Рассказ настоятеля храма в честь Успения Пресвятой Богородицы игумена П.

«Хочу сказать, что я по натуре человек скептического склада, поэтому можете не опасаться с моей стороны каких-либо преувеличений в оценке личности матушки Марии. Речь пойдет исключительно о том, “что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши” (1Ин.1-1).

Вот с рук, пожалуй, и начну, то есть, с истории нашего с ней знакомства. Свой первый приход я получил в год тысячелетия Крещения Руси (1988). Прибыв на него в город Комсомольск-на-Амуре, нашел там переделанный под церковь небольшой жилой дом в довольно плачевном состоянии.

На одной из ближайших служб призвал прихожан вносить пожертвования для ремонта здания. Мой призыв особого эффекта не имел, то ли по бедности малочисленной паствы, то ли оттого, что люди хотели сперва присмотреться к новому батюшке. Надо сказать, оснований для недоверия мой предшественник оставил им предостаточно. Да и сам я, как увидите ниже, был далек от апостольской нестяжательности.

Однажды на вечерне замечаю в храме незнакомую старушку в темно-сером плаще и большом черном платке, в несколько слоев намотанном на голову. Поверх него натянут жгут каких-то нелепых выпуклых очков, похожих на летные или сварочные. Сдвинутые на лоб, они производят довольно комическое впечатление.

Но мне - не до смеха, так как мои прихожане, явно забыв о молитве, обступили эту «летчицу» и без конца суют ей в руки и в карманы какие-то бумажки. Во время каждения убеждаюсь в том, что это - поминальные записки и деньги. Моему внутреннему возмущению нет предела: “Как так! Кружки стоят пустые, старая штукатурка на голову осыпается, а тут без настоятельского благословения какая-то залетная смеет последнее отнимать! Да еще во время службы!”

Еле дождался окончания всенощной, но не успел и рта раскрыть, как старушка сама ко мне подошла со свертком в руках.

Вот, - говорит, - батюшка, вы в храме служите... Примите же от нас, москвичей, во славу Пречистой. (Матушка много лет в столице прожила).

Я край газетки отвернул, смотрю - ризы голубые парчовые, о каких тогда и мечтать не смел.

Нет, - отвечаю, - не приму. Что это вы тут на службе мне устроили? Или в Москве не принято на сбор пожертвований в храме у священника благословляться?!

Она поклонилась и вышла, оставив сверток на панихидном столе.

На следующий день, по случаю престольного праздника, после Литургии во дворе была накрыта трапеза, на которую я велел и нашу гостью пригласить. Сижу с причтом на одном конце стола, а она - на другом. Поглядываю на нее невольно: характерная аскетическая бледность лица с оливковым оттенком и глаза какие-то необыкновенные. Уже много позже понял - так смотрит бесстрастие...

Матушка же на меня никакого внимания не обращала и, как мне сначала показалось, вполголоса рассказывала соседям о посещении каких-то приходов, попутно давая характеристики служившим на них пастырям примерно в таком ключе: “Батюшка там очень хороший, только вот зачем же он то-то и то-то делает, ведь так не полагается, грех...” Ну, думаю, час от часу не легче, теперь еще и духовенство прилюдно будет обсуждать...

Но вдруг как током меня ударило - она же мои, мои тайные грехи обличает! Ну да, - это я вчера сам сделал, и это про меня, и это - тоже!

После трапезы подошел я к Матушке со словами: “Простите, вижу вы непростой человек...” Пригласил ее в свою келью, и тут уж пошел прямой и нелицеприятный разговор.

Выяснилось, что Матушка знает про меня все, знает больше, чем я сам. Между прочим, спросила:

Батюшка, а почему у вас руки такие красные?

Как красные? - удивляюсь, - обыкновенные руки, всегда такие были.

Да нет, красные. Правда, не такие как у одного старосты, который и кружки тайно вскрывает, и домой вещи из храма тащит... У него прямо огнем горят и по локоть, а у вас - только вот до сих пор, и такие, красноватенькие. Может, все-таки где-то непорядок с документами или на себя что-то лишнее истратили?

Ну, конечно, был грех. Я ведь не только храм благоукрашал, кое-что из церковных средств и на личные нужды шло, на обстановку домашнюю, на утешение плоти...

В общем, пришлось не только рукам краснеть.

А еще рассказала Матушка, как приход этот в 60-е годы, во время хрущевских гонений, по велению Самой Богородицы открывала. Явилась Она ей
в сонном видении и сказала: “Есть такой город - Комсомольск-на-Амуре. Ты должна там храм в честь Моего Успения открыть”.

Матушка когда, проснувшись, на карту поглядела - ахнула: чуть не десять тысяч километров от Москвы! Засомневалась - не прелесть ли какая? После этого вскоре ее паралич разбил, и Богородица еще дважды приходила, повторяя: “Поезжай!” И когда решилась ехать - встала на ноги».

Рассказ прихожан храма в честь Успения Пресвятой Богородицы

«Современный приход Успения Пресвятой Богородицы появился в Комсомольске-на-Амуре в конце 60-х годов по воле самой Пресвятой Богородицы. Мать Мария приехала в наш город выполнять наказ Божией Матери вместе со своей сестрой. Приехав, они познакомились с верующими женщинами и молились дома у одной из них.

Господь вразумил купить дом под храм. И вот четыре женщины: Юлия Ивановна Беговаткина, Валентина Митрофановна Макарова, Евгения Ивановна Журавлева, Мария Константиновна Шиш - на свои средства купили дом по улице Лермонтова, 83а. Властям это не понравилось, и они собрали товарищеский суд. Но на суде народ заступился за верующих, сказав: “Пусть бабушки молятся”.

Перестраивали дом под церковь всем миром. От руки переписывались богослужебные тексты, акафисты, панихиды. Из подручных материалов изготавливали церковную утварь. Окормлять верующих, служить, исповедовать приезжали священники из Хабаровска: иеромонах Анатолий, игумен Серафим, протоиерей Димитрий.

Мать Мария помогала в строительстве храма и молитвой, и средствами, которые жертвовали верующие люди. Она регулярно приезжала в Комсомольск-на Амуре, в течение 18-ти лет окормляла храм Успения и всех верующих этого города. Ездили из Комсомольска-на-Амуре и к ней в Орел. Как-то, по благословению настоятеля храма, одна из четырех женщин, собравших деньги на покупку дома под храм, будущая схимонахиня Евлогия, поехала к матушке в Орел за плащаницей Пресвятой Богородицы.

Заказали плащаницу в церковной мастерской. Когда она была готова, принесли в храм освятить. Священник, который освящал плащаницу, сказал, что ее как будто освятила Сама Богородица, такое сильное от нее благоухание. Плащаницу бережно упаковали, и мать Мария со своей спутницей поехали на вокзал, чтобы добраться на поезде до Москвы, а оттуда на самолете лететь на Дальний Восток.

Поезд должен был вот-вот отправиться. Им кто-то открыл заднюю дверь в вагоне, и они вошли и встали у купе проводника. Проводник удивился, увидев матушек, но разрешил им ехать. От плащаницы шло сильное благоухание. Некоторым пассажирам это благоухание показалось нестерпимым, они стали возмущаться и прикрывать двери в купе, не выдержав благодати от присутствия святыни.

Утром приехали в Москву, сели в автобус, чтобы доехать до аэропорта. Там повторилась та же история. Когда приехали в аэропорт, оказалось, что посадка уже закончилась, и самолет уже выруливает на взлетную полосу. Матушки начали молиться, и самолет задержали. Их попросили сесть в автобус и повезли к самолету.

Когда пошли к трапу, то увидели во всех иллюминаторах удивленные лица пассажиров. Люди ожидали увидеть каких-то важных персон, из-за которых задержали рейс. А вместо этого увидели двух пожилых женщин деревенского вида. А когда матушки вошли в салон самолета, вокруг снова разлилось благоухание».

Плащаница была привезена в храм как раз накануне престольного праздника - Успения Пресвятой Богородицы.

Последний раз схимонахиня Мария приезжала в Комсомольск-на Амуре в 2000 году, когда ей было уже 78 лет. В такие почтенные годы она ехала через всю страну на Дальний Восток в свой любимый храм, к своим чадам. Умерла матушка в 2006 году, в возрасте 84-х лет, и похоронена в городе Орле на Афанасьевском кладбище, рядом с женским монастырем.