Неизвестный читатель - кто он? Кто такой читатель
Читатель это участник литературного процесса, диалога, который ведет с ним писатель в своих произведениях. В зависимости от предмета изучения (генезис, структура, функционирование произведения) содержание понятия читатель видоизменяется; основных значений - три.Адресат (воображаемый, имплицитный читатель) - авторское представление о читателе, влияющее на содержание и стиль создаваемого произведения. Сам акт письма предполагает акт чтения, даже если пишущий скрывает от других свои записи (дневники, черновики), считая целью своего творчества только самовыражение. Для художественного творчества установка на автокоммуникацию или обращение к какому-то одному лицу (как в частной переписке) не характерна. Л.Н.Толстой любил называть свои сочинения «совокупными письмами» (Полное собрание сочинений: В 90 томах, 1954. Том 71). Понятие воображаемого читателя введено в литературоведческий обиход как противопоставление реальному читателю. В 1922 А.И.Белецкий выделил в особую читательскую группу «воображаемых» собеседников читателя. В 1926 В.Н.Волошинов (М.М.Бахтин), рассматривая любое «высказывание» как социальное общение, также различает того «слушателя», по отношению к которому «ориентируется произведение», и «действительную публику, которая фактически оказалась читательской массой данного писателя» (Волошинов В. Слово в жизни и слово в поэзии Звезда. 1926. No 6). Это разграничение принято и в современных работах (Х.Р.Яусс, М.Науман, В.Изер, В.В.Прозоров). Понятие адресата, подчеркивающее диалогическое начало в творчестве, позволяет рассматривать текст как воплощение определенной авторской программы воздействия, которое следует отличать от восприятия, где активной стороной выступает реальный читатель ;
Среди гуманистов, Хаксли считался высшим интеллектуалом. Хотя финансовые обстоятельства заставляли его писать много, его мысли и идеи по-прежнему пользуются высоким престижем. Его книги включены в обязательные списки литературы английской литературы и философии или современной философии во многих американских или британских колледжах или университетах.
Его пригласили провести многочисленные конференции нескольких престижных американских университетов. Он был сыном писателя Леонарда Хаксли в его первом браке с Джулией Арнольд и племянником Томаса Хаксли, самого горячего защитника Чарльза Дарвина. Его брат, Джулиан Хаксли, был известным биологом - за идеи в категории эволюционной теории. Хаксли был бедным ребенком, довольно хрупким, но с более высокими интеллектуальными качествами. С 9-летнего Олдоса позже получил образование в британской школе-интернате.
Образ в произведении. Введение литературных мотивов в творчество часто приводит к созданию образа читателя, в т.ч. идеологически и эстетически чуждого автору. В истории европейской литературы последовательно стал вводить беседы с читателем в романное повествование Г.Филдинг («История Тома Джонса, найденыша», 1749); они - важный компонент художественной структуры многих произведений разных жанров: роман «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1760-67) Л.Стерна, поэма «Дон Жуан» (1818-23) Дж.Байрона, «Евгений Онегин» (1823-31) А.С.Пушкина, «Мертвые души» (1842) Н.В.Гоголя, «Что делать?» (1863) Н.Г.Чернышевского, «За далью-даль» (1953-60) А.Т.Твардовского, эссе «На воде» (1888) Г.Мопассана, роман У.Эко «Имя Розы» (1983). У поэтов часто вычленяются циклы стихов о поэзии, где образно представлены и читатель друг и читатель недруг . Эта тема остро переживается в ситуациях конфликта автора и его реального читателя; так, у романтиков устойчива оппозиция: поэт- толпа; иногда автор провидит своего идеального читателя лишь в потомке (стихотворение «Моим стихам, написанным так рано...», 1913, М.И.Цветаевой). Другой вариант образа читателя - персонаж, участвующий в сюжете и характеризующийся также через круг чтения, литературные вкусы (Макар Девушкин в «Бедных людях», 1846, Ф.М.Достоевского, главный герой романа Г.Гессе «Степной волк», 1927). Изображение персонажей как читателей отражает эстетические, литературно-критические взгляды писателя: прямо (если герой передает мысли автора, как Райский в романе И.А.Гончарова «Обрыв», 1869) или косвенно (литературные восторги комических персонажей - Крутицкого в пьесе А.Н.Островского «На всякого мудреца довольно простоты», 1868). Существует пограничный - художественный и литературно-критический одновременно - жанр, участники которого представлены в основном как читатели, зрители спектакля: «Критика «Школы жен» (1663) Ж.Б.Мольера, «Театральный разъезд после представления новой комедии» (1836) Гоголя, «Литературный вечер» (1880) Гончарова, «Первая пьеса Фанни» (1911) Б.Шоу;
Три года спустя Олдоус страдал от редкой болезни, что значительно уменьшило его зрение. Сатирический автор и великий политический мыслитель во время Первой мировой войны, Хаксли жил в поместье Гарсингтон, резиденции госпожи Оттолин Моррелл. Позже, в романе «Желтый хром» карикатурировал образ жизни Гарсингтона, но остался другом семьи Морреллз.
Хаксли написал много сценариев фильма, и его романы были адаптированы для кино или телевидения. Кришнамурти, которого он восхищает невероятно. Он становится ученым из круга Свами Прабхавананды, представляет Кристофера Ишервуда в этот круг. Сразу после своего опыта он пишет свою фундаментальную книгу о идеях и духовных ценностях «Многолетняя философия», в которой он анализирует работы некоторых великих мистических мыслителей. В старые годы она начала сеансы медитации и стала вегетарианкой. Возможно, и по этой причине его работы сильно повлияли на мистику и начали экспериментировать с галлюциногенным лекарством, мескалином, которое впервые было представлено ему психиатром Хамфри Осмондом в его опыте после приема этого психоделического препарата, описано в «Двери» Восприятие и роман Небес и Ад.
Борис Александрович Ланин(1961) - доктор филологических наук, профессор, заведующий лабораторией литературного образования ИСМО РАО.
Читатель – это кто?
К огда Владимир Набоков начал преподавать в США, он готовил письменные тексты лекций. Однажды обнаружил, что забыл текст дома. Пришлось импровизировать. Набокову пришла в голову идея предложить десять определений читателя, из которых студенты должны были бы выбрать четыре, в сумме дающих “настоящего читателя”.
Писания Хаксли были очень популярны в эпоху хиппи. Критикул Юлиан Бэикуш, в «Двойном Нарциссе», подчеркивал, что тексты Хаксли особенно повлияли на Миршу Элиаде в молодости, влияние, которое он признал и в своем «Журнале». «Кто цепляется за бедность!», Вот Гипнопедическая пословица. Вы должны жить комфортно и никогда не быть одиноким!
Ваша задача не только заслуживает похвалы, но, насколько мне известно, даже волнения. В широких дискуссиях, вызванных пробелами, оставленными после того, как литературно-теоретические модели модернизма были оспорены идеологией и неопределенными направлениями постмодернизма, заслуживает внимания централизующий подход, как и анализ настоящего исследования. Вавилонская башня, подобная постмодернизму, отрицает аксиологическую центральность и, неявно, приоритет некоторых принципов или меньшинства других.
Определения были следующими:
1. Читатель - это член общества книголюбов.
2. Читатель отождествляет себя с героем или с героиней литературного произведения.
3. Читателю необходимо сконцентрироваться на социально-экономическом аспекте.
4. Читатель предпочитает произведения с событиями и диалогами.
5. Читатель прежде ознакомится с экранизацией, а затем уже с книгой.
Вот почему предлагая экспоненциально и функционально эффективные модели или последовательные и последовательные с теоретической точки зрения, является ответственным жестом размышления об искусстве, который заслуживает рассмотрения критического дискурса.
Поэтому вы можете легко представить себе, почему дискуссия о централизирующем элементе литературы представляется необходимой в качестве рефлексии и оценки как критика или теоретика для теории, которая не превращается в хаос, и критика не имеет права на солипсизм. Чтобы мои ответы были действительными, будь то хрупкими и за пределами моего собственного лица, необходимо добавить личные отношения с читателем, которого вы предлагаете, и другой тип отношений, безличный, такой аналитический и синтетический, с ним.
7. У читателя должно быть развито воображение.
8. Читателю необходима память.
9. У читателя должен быть богатый лексикон.
10. Читатель не может быть чужд искусству*.
* Впоследствии они были воспроизведены в статье Набокова «Good Readers and Good Writers», перевод которой наши читатели могут найти в брошюре Е.С. Романичевой об изучении игровой поэтики на уроках литературы в старших классах, выходящей приложением к «Литературе». - Ред .
По крайней мере по двум причинам: во-первых, потому что возможно, что только писатель может лично зачать читателя, в то время как для теоретика последний остается мобильной концепцией, переменной, судом, ипостасью или сущностью; то, даже когда он воображает читателя своих собственных трудов, теоретик ожидает безличного подхода к их содержанию, так что личные отношения между ними очень сомнительны и, возможно, даже нежелательны.
Нежелательно, чтобы в содержании теоретических трудов не было содержания, которое в конечном итоге посылает человечеству - так, чтобы привлечь читателя, - но что критическая реакция - это не реакция, вызванная прямой зависимостью от читателя, но теоретические последствия анализ позволил это расстояние между ними: мышление обнаруживается в твердом синтаксисе объективности, а не в гибкой теме привязанности. Вы правы предлагать многогранный образ читателя, а также чрезвычайно разнообразную эволюцию объяснительных моделей, предложенных литературной критикой и теорией.
Студенты - в большинстве своём увлечённые литературой девушки - отдали предпочтение эмоциональному отождествлению читателя с героем, острому сюжетному действию и социально-экономическим или историческим аспектам творчества. Позже Набоков всегда предлагал своим студентам этот тест. По мнению писателя, “хороший читатель - это тот, у которого развиты воображение, память, словарный запас и который наделён художническим чутьём”.
Но далее предложите конструкцию, используя предоставленные ответы, «многогранной фигуры сегодняшнего читателя». Поэтому результаты расследования вызовут тупик: они не будут систематизироваться, количественно, схематизированы и использованы. Этот подход, по всей вероятности, имеет ограниченную достоверность мнений и ограниченную ответственность опросов, будучи полезными на протяжении многих лет, скорее для социолога или литературоведа, чем для критика или теоретика. Но в оценке культуры возникают моменты, когда эта статистика неоценима.
Последнее - самое загадочное. Предположим, читатель должен обладать способностью к сотворению параллельных литературных миров, нет, скорее, со-творению совместно с писателем, со-творению, подобному дару Цинцинната Ц., обезглавленного в «Приглашении на казнь» и миг спустя взирающего с удивлением на разрушенный в момент казни городок, чьи жители предали его смерти. Творение автора, Цинциннат Ц. сотворил свой городок, но судьба их обоих может быть домыслена лишь читателем.
Определите читателя как «одно из предметов, без которых литература не является литературой». Не направляйте ваши претензии? Будет ли литература свободной литературой, свободной от читателей, или нет? Иеронима Стойчица, является даже тень создателя. Давайте продолжим вопросы: может ли читатель существовать без литературы? Разве это не определяется также опера, которая привела бы нас к выводу, что работа и читатель являются как неявными элементами опыта, так и процессом, который трудно определить, а именно эстетическим актом?
Подчеркнем, что мое задержание исходит не из возможности литературы без читателя - возможно, что литература существует без социально идиозного читателя, как вы предполагаете, - но невозможность отсутствия читателя до тех пор, пока существует литература. С другой точки зрения утверждение о литературе только в присутствии читателя указывает на функциональную структуру, а не существенную, необходимое условие, а не достаточное. Опыт показывает, что, что читатель читает, если текст не имеет предварительно закодированных литературных элементов, стратегий и ценностей, этот текст не станет объективно говорящей литературой; напротив, литературный текст, читаемый «девственным», «наивным» читателем или принадлежащий к сообществу, значения которого этот текст становится ссылочным, текст останется - объективно говоря - литературой.
Чтобы хорошо читать, мы должны ясно представлять, что именно читается . Это требование трудно понять, если на мгновение упустить из виду, что литературное произведение, как говорил ещё М.М. Бахтин, невообразимо сложнее типографски напечатанного текста. В некотором смысле для современного читателя беллетристика более обманчива, нежели поэзия. Читая стихи, мы открываем себя для ассоциаций, прислушиваясь к зарождающимся эмоциям, стараемся поймать ту “волну”, на которой обращается к нам поэт, и менее всего мы соглашаемся при этом с основным, “первым” словарным значением слова. Колридж любил говорить, что цель поэзии - не “правда”, а наслаждение. Традиционно отечественная методика отдавала предпочтение сравнению литературы с “жизнью”, а не с литературой. Поэзия же, как правило, находит опору для своих образов прежде всего в поэтической традиции и во внутренней жизни поэта. Едва ли не главная особенность поэзии заключается в использовании самых разнообразных, порой потаённых значений слова. Но если в поэзии мы принимаем эти условия игры, то, читая прозу, мы порой делаем вид, что тут правила кардинально отличны. Отличны, конечно, но не настолько, чтобы принимать слово лишь “как таковое”.
Вывод заключается не в том, что текст является литературным в зависимости от способности читателя или его решения, но он принимает различные литературные степени текста в прямой зависимости от его возможностей, доступности и ожиданий. Субъективно говоря, все по-другому, потому что текст становится литературным или нелитературным в соответствии с его читателем. Но эта двойная возможность, если вы заметили, что она дается не читателем, а не текстом, а отношением, в котором находится и размышляет взаимодействие: при объективном соотношении литература остается литературой независимо от читателя; по субъективному соотношению, литература остается или нет литературы в соответствии с читателем.
Беллетристика пользуется языком как средством, как медиумом, передаточным звеном, инструментом, но цель литературы лежит за пределами языка. Литературы не существует без читательского воображения, воссоздающего людей и события. Только опытные читатели обладают способностями соотносить собственно текст с воображаемыми конструкциями. Всем известно, насколько интересны обсуждения романов молодым читателям, как любят они рассуждать об образах - как о живых людях - и о сюжетах - как о воображаемых конструкциях. Они стараются “понять” персонажей, к примеру, типизируя их или разъясняя психологическую подоплёку их поступков, а сюжет и поступки трактуют весьма схематично. Как бы ни ухищрялся преподаватель доказать красоты стиля, сюжет для ученика имеет первостепенное значение. Языковые и даже композиционные особенности часто остаются незамеченными. Соответственно, ученики стремятся прояснить для себя суть персонажа, охарактеризовать его, нежели углубляться в его неоднозначность и психологическую усложнённость ; им легче следить за развитием характера, чем выявлять в нём детерминированные сюжетом нюансы.
Феноменология чтения, продвигаемая Изером и включение лектора в интимный текст, демонстрирует это и поднимает вопрос таким образом, что у вас есть: есть ли функция чтения или, скорее, читатель является текстовой функцией? Отсутствие литературного читателя является системным недостатком в процессе создания произведения как эстетического опыта, но это не структурный недостаток или существенное отсутствие литературы ни буквально, ни буквально. Как правило, позвольте мне продолжить игру операций над вашим аргументом.
Скажите «не верьте в исчерпываемость»; у вас есть право, но разве это невозможно в моделях и экспериментальных схемах? Не верьте в «резкое закрытие контента»; но это не означает, что ультралиберальные отверстия более желательны! Также отказываются от «претенциозных генералов»; но типологии необходимы. Адриана Теодореску: Что бы вы сказали нынешнему читателю, что ему не нравится в нем?
Игнорировать эти особенности восприятия - значит оставаться в плену выдуманных иллюзорных моделей.
Если же мы будем исходить из того, что “Настоящий читатель - это со-творец автора, а ученики имеют свои особенности восприятия, которые необходимо учитывать”, то преподавание литературы больше не угадывание “темы–идеи–проблемы”, а эссеистическое изложение учеником своей интерпретации - в устной или письменной форме. Не “писатель хотел сказать”, а “сегодня мы понимаем его обращение как…”
Поэтому это было бы вопросом удобства, односторонности и висцеральности. Эти недостатки современного читателя маячит, через маркетинг издатель и книготорговец, в то числе определенного горизонта ожиданий - не могут быть проще и несущественными - что приводит к диктатуре литературной фантастики слабой литературе постмодерна красочным и литература говорят мотивируют трет закон.
Т.: Написание методов соблазнения должно быть более сложным, чтобы противодействовать эффекту медиа-соблазнения? Литература никогда не была единственным способом провести свободное время или время, посвященные размышлениям. Написание не должно быть более сложным, чтобы противодействовать эффекту соблазнения СМИ, но управление культурой, которое в румынском общественном пространстве сложилось в последние годы безуспешно. Посмотрите на это с другой точки зрения: если образец не ингибирует производство и прием литературы, хотя он способствовал вскипанию, не литературных произведений, которые были созданы, возможно, что никаких средств массовой информации не будут навязывать снижение литературы, но в конечном итоге вызывают реформу утилитарного характера.
Подобный поворот означает, что завтра писательское обращение будет прочтено иначе, и так будет развиваться во времени и читатель-школьник, и методика преподавания литературы. “Я” ученика здесь утверждается как со-творческое начало, что по статусу значительно выше ученического начала , развивает фантазию, взращивает творческие навыки, попутно способствуя развитию речи - устной и письменной. Сумеем изменить правила - реально осовременим преподавание литературы.
Согласитесь, что литература, тем не менее, является внутренней историей и очень сложной системой конкретных отношений, чтобы рисковать разрушением перед лицом новых медиа-технологий. Другими словами, «Литературная традиция» слишком суровлазна для самого Запада как цивилизации, чтобы закончить ее под давлением ее цивилизационной эволюции. С одной стороны, логика связи между литературой и средствами массовой информации не является исторической; с другой точки зрения, символическая функция представления, присущие человечеству, что приводит нас в литературе один из наиболее эффективных стратегий для пластификации, потому что, в отличие от музыки или изобразительного искусства, накладывая их присутствие объектов, литература преобразует смысл слово, звук и изображение, одновременно ссылаясь на сознание, которое ощущает их через интуицию, которую трудно объяснить здесь.
Попробуйте предложить набоковскую анкету своим ученикам . Разве вам не будет интересно узнать, что они думают о читателях? Результаты анкетирования непременно стоит обсудить в классе. Возможно, их выбор поможет и вам скорректировать стратегию: о чём говорить на уроках прежде всего, с каких проблем начинать, на чём сконцентрировать внимание учеников в дальнейшем.